Письмо из дома - [40]

Гретхен уселась на голубой ситцевый диван и очутилась в плену летнего жара. Вентилятор перемешивал воздух, охлаждая его лишь на миг. Миссис Крейн говорила без умолку и суетилась у стола, а ее высокий голос слегка дрожал.

— Я так переживала из-за Фей, но никогда не думала, что произойдет подобное. Когда я позвонила в полицию, то испугалась за Клайда, потому что Фей вышла из себя. Я в жизни не слышала, чтобы кто-нибудь так визжал. — Она поставила поднос на кофейный столик, посмотрела на Гретхен. — Ты так разгорячилась и устала, милая. Вот, попей. — Она протянула стакан, в котором звенел лед и плавали листки свежей мяты. — Я тебе и арбуз принесла.

— Спасибо. — Гретхен взяла стакан, радуясь сладкому, обжигающе холодному чаю.

А сладкий, хрусткий арбуз был ее любимым вкусом лета.

— Мой муж, Уильям, не знаю, помнишь ли ты его, всегда мне говорил: меньше скажешь, быстрее исправишь. А мне, — в глазах у нее выступили слезы, — мне так стыдно. Если бы я не сказала Пенелопе, своей невестке, Пенелопе Ньютон, что видела мужчину поздно ночью, может, ничего бы не произошло. Надо было мне подумать, что Пенелопа все говорит Эду, а Эд был в парикмахерской…

Слова жужжали, как мухи над поляной для пикника. Гретхен пила чай, и фрагменты последнего дня Фей Татум становились на место, словно кусочки мозаики.

— …а он такой болтун, любит выставляться, вот он всем и рассказал о мужчине, который якобы ходил к Фей, пока Клайд был на фронте. Конечно, он не знал, что Клайд сидел там, на стуле Мосса Уилсона. Мне нельзя было говорить Пенелопе, — знаю, что нельзя, но я все думала о Джордже и о том, как он бы страдал, если бы Дженни когда-нибудь закрутила роман с другим мужчиной. Хотя Дженни никогда бы такого и не сделала. Она лучшая жена и мать, какая только может быть, и я люблю ее как родную дочь, а не просто жену сына. Но стоило мне подумать, что Джордж воюет на Тихом океане с этими ужасными япошками, я просто из себя вышла из-за Фей, хотя раньше не сказала бы о ней ничего дурного, пусть она и художница. Я думала о Джордже и Дженни, когда пришла Пенелопа, и я ей рассказала, что видела и как это нехорошо. Она обещала никому не говорить, но ведь она никогда и ничего не могла утаить от Эда. Клянусь, — она выпучила глаза, — я до смерти напугалась тогда во вторник, когда услышала визг и крики. Я была на кухне, это окно открыто, и услышала, как хлопнула дверь. Клайд заорал, и Фей кричала так пронзительно и громко, что он, — миссис Крейн замолчала, щеки ее порозовели еще больше, — в общем, что он ужасный, подлый, что это все ложь, и только такой мужчина, как он, мог поверить в такую гадость о своей жене. Что она была так рада его возвращению, а он все испортил. Клайд орал, что она, — еще одна пауза, — дурная женщина, он не совсем так сказал, а минуту спустя она закричала, что убьет его, вот возьмет пистолет и застрелит, чтобы он знал, как поступают с лжецами. Тогда я и побежала к телефону и вызвала полицию. Еще до того, как пришла сержант Петти, — лично я не думаю, что правильно женщине ходить в брюках, и мне все равно, что это одежда военного времени… — Тут она зажала рот рукой. — Ой, прости, Гретхен, я забыла, что твоя мама работает на заводе в Талсе. Делать аэропланы действительно важно, и я знаю, что ей приходится так одеваться, но сержант Петти и выглядит, и держится, как мужчина. Хлопнула дверь, вышел Клайд, и у него было такое лицо, будто он сдерживает слезы, ты знаешь, такой вид, лицо все сжато, как у дикой лошади, закусившей удила. Он ушел до приезда полиции. Я смотрела в окно, — она показала на противоположную сторону комнаты, где шевелилась занавеска. — Сержант Петти подошла к входной двери и постучала. Ответа не было. Тогда она обошла дом сзади. Я была так рада, что Клайд ушел. Я никогда не забуду, как Фей визжала, что застрелит его. Когда я позвонила в полицию, я им так и сказала…

Гретхен вспомнила вопль сирены, когда джип выруливал с пыльной парковки.

— …и полицейская машина примчалась очень быстро, но Клайда уже не было. Немного погодя сержант Петти уехала. Вот ты сейчас в газете работаешь и все такое, ты мне объясни. Почему она не забрала у Фей пистолет? Я же им сказала про пистолет. — От слез ее глаза блестели, как фиолетовые цветы от дождя.

Гретхен доела арбуз, глотнула чаю, осторожно поставила стакан на поднос. На деревянном столе он бы оставил пятно.

— Я не знаю, миссис Крейн. Я спрошу мистера Денниса. — Это Ральф Кули упустил. Путаница какая-то. Фей Татум угрожала Клайду?

— Вы уверены, что это миссис Татум…

Миссис Крейн так энергично кивнула, что седые кудряшки подпрыгнули.

— Я знаю, что слышала. И знаю, что видела прошлой ночью в том доме. — Она села очень прямо, щеки ее горели. — Никто не называл меня лгуньей. Так я и сказала Фей, когда она мне позвонила… — Она сглотнула, глаза ее расширились.

Гретхен нахмурилась.

— Миссис Татум звонила вам?

Лицо миссис Крейн застыло, как вчерашнее желе.

— Из «Синего пламени»? — Голос ее звенел. — Шеф полиции пытается узнать, кому она звонила в тот вечер.

— Ох, Гретхен, это так ужасно, и она меня совсем вывела из себя. Она пила, и была очень расстроена. Она поговорила с Эдом Ньютоном, и он ей пересказал мой разговор с Пенелопой. — Слезы текли по морщинистым щекам. — Как я о нем жалела. Я решила больше никому не говорить, что видела. Шефу Фрейзеру я рассказала только, что Фей собиралась застрелить Клайда. И это единственная причина, по которой я вызвала полицию во вторник. Я умолчала про звонок Фей из «Синего пламени». Не хочу ни в чем быть замешанной. Но когда она спросила меня, зачем я лгала о ней, я ей ответила: что видела, то и видела, и точно все описала. Тогда она замолчала. Поняла, наверно, что нет смысла называть меня лгуньей. Она еще постояла молча. Я слышала музыку, голоса и пение. Наконец она повесила трубку. Но сейчас это все уже неважно. Она совершала ошибки. Но кто их не совершал? — Миссис Крейн смотрела на крахмальные занавески, и лицо ее печально осунулось.