Письмо из Америки - [4]

Но сегодня возникает сомнение: церковь, внесшая даже в своё название принадлежность "русская", действительно ли поныне остаётся бесповоротно связана только и именно с русской судьбой, с судьбой народа и церкви в метрополии? За последнее время и ею ведётся активное привлечение, например, американцев - как бы в параллель и в соревнование с Американской поместной церковью, что, кажется, противоречит функциям обеих церквей, хотя и не может быть воспрещено. Сегодня возникает вопрос: не начинают ли все три заграничные русские церкви служить международному развитию православия, оставив русский жребий в себе домирающим? И это - тоже не может быть осуждено, и у церкви "парижской" даже, может быть, немалые здесь перспективы. Сегодня, судя по составу как "парижских" приходов, так и "зарубежных", ещё более - по жизненным настроениям, возрасту, состоянию прихожан, - не много возникает надежд, что эти люди только и рвутся вернуться в Россию, в том видят свою судьбу. И приходы Зарубежной церкви в таком сравнении не оказываются "русее", и приходы "парижской" - не более западными.

Я думаю, этот вопрос надо отчётливо просветить самим себе прежде всего. Тогда не будет многих ненужных усилий, и отпадёт много искусственных противоречий и споров. Тогда все наши заграничные церкви будут трудиться по распространению мирового православия, а русские церковные судьбы решатся вполне независимо от них нашим 70-миллионным православным миром.

Если же остаётся, хотя бы в группах, порыв воротиться в Россию, как только это не будет значить - в лагерь, - то такого возврата ещё надо быть достойным. Из десятилетий свободы нельзя вернуться без духовного приношения.

Но Россия там, под чугунной корой, много и сильно развивается за последние 20 лет. И всё зарубежное, что хочет оставаться русским (не только Церковь), должно успевать развиваться тоже. Были десятилетия - неуступчивое стояние против большевизма в мире, подданном обману, было доблестью. Но вот Россия духовно перестояла большевизм, изжила его, в ней уже сегодня духовно строится будущее, - и кто за рубежом хотел бы не отстать, к тому будущему примкнуть - должен сегодня искать свои доступные пути развития, духовного возвышения.

И тут так ясно объединяются, а не разъединяются непрерывно и сердито спорящие юрисдикции. Перед ними - два духовно возвышающих шага видятся мне, и оба они - в раскаянии. (Всё будущее всех народов - в раскаянии, или скоро - ни в чём вообще.)

Один - взять на себя, и покаяться, и искать путей неповторения: что русская Церковь в роковую для родины эпоху допустила себя быть безвольным придатком государства, упустила духовно направлять народ, не смогла очистить и ощитить русский дух перед годами ярости и смуты. И если посегодня сатанинский режим душит страну и грозит задушить весь мир, то из первых виновных в этом - мы, русские православные. Никто из русских священнослужителей за рубежом уже не виновен в том лично - и все разделяют этот наследственный грех русской Церкви. Так не сюда ли лучше направить всю силу анализа и блеск аргументов, которые сегодня истрачиваются в мелких бесцельных спорах?

Второй, ранее того, - наше безумное - бесовское! - гонение старообрядцев.

Без этих двух истинно церковных и друг другу причинно наследовавших грехов - не в России бы родился современный терроризм и не через Россию пришла бы в мир ленинская революция: в России староверческой она была бы невозможна!

Два таких последовательных раскаяния сотрясли бы, но и оживили бы к развитию наши заграничные церкви, дали бы им тот духовный импульс, которым только и восполнили бы они своё неучастие в сегодняшнем развитии России. .

Увы, ответ митрополита Филарета не подал больших надежд. Он и сегодня упрекает старообрядцев в дробленьи на секты (да мы же, нашей суетой, а потом жестокостью, поставили их в это положение!), в неразвитии "настоящей святости" и даже утере "каких-либо признаков православия". Тут - и незнание их, и безучастность к ним.

Этих оставшихся старообрядцев надо видеть - их крепость, их убеждённость, их самоотверженные ночные моления (нам уже непосильные), их жизненное мужество и решимость - то 200-летнюю жизнь в Турции, то за одно поколение, без языков и без знания этого мира, переезды всеми семьями - по десятку детей! - из Китая в Бразилию - из Бразилии в Штаты - и ещё теперь в Аляску, спасая этих детей от развратного дыхания века. Видеть, как сохранился их национальный облик, народный нрав, и слышать их сохранённую исконную русскую речь. Нигде на всём Западе и далеко не везде в Советском Союзе почувствуешь себя настолько в России, как среди них.

Но они - затравлены и напуганы нами. Они - и христианами нас почти не почитают, иные приходы и в притворе своего храма не разрешают нам перекреститься ни по-своему, ни по-ихнему, - а русские Церкви одна за другой так и быть дозволяют им - присоединиться к нам... Непроходимое непонимание.

Кажется странным: начинать развитие в XXI век с покаяния в грехе XVII-го? Но наши вины велики или малы не по давности их и не по числу сегодня уцелевших обиженных (старообрядцев было 12 миллионов, ныне их, может быть, во сто раз меньше), - а по объёму и значению совершённого когда-то преступления. Что преступление было - оспорить никто уже не найдётся. Христианам ли доказывать, что без покаяния невозможна никакая христианская жизнь и никакое движение к свету? Мистическое значение такого покаяния в 300-летнем грехе даже трудно предсказать, оно расширяется за пределы церковной политики, практики, оно может открыть такой же поворот в истории нашей страны, каким повернуло нас изначальное их гонение.