Письменная культура Руси - [13]

Таким образом, К.В. Болсуновский предполагает, что родовые знаки включают в себя инициалы их хозяев. Однако, к сожалению, ни одного конкретного примера он не приводит, хотя публикует множество княжеских знаков с монет (сребренников) Владимира, Святополка, Ярослава и других князей. Тем самым интересное предположение осталось недоказанным и, кроме того, не состыковалось с другим предположением, а именно о том, что из отдельных элементов знака можно составить титул князя, например, ВАСИЛЕВС. Ведь не может же один и тот же знак носить и обозначение титула, и инициалы владельца — для этого просто потребуется очень много элементов внутри знака.

Карл Болсуновский обозначил новое направление, по которому пошел ряд исследователей.

Пробуждение интереса к хазарской письменности. В начале ХХ века ряд выдающихся русских археологов занимался раскопками юга России. При этом их занимали и вопросы происхождения русской письменности. Возглавил это направление исследований археолог А.А. Спицын, который в 1908 г. познакомил общественность с надписями на камнях Маяцкого городища, зарисованные художником В. Струковым еще в 1897 году. А.А. Спицын признал надписи аланскими или хазарскими, относящимися к VIII–IХ вв. нашей эры и являющиеся по характеру начертания знаков арамейскими в своей основе.

Позже он пришел к выводу о происхождении глаголицы из знаков Маяцкого алфавита и о дальнейшем распространении ее на Балканах. Тем самым у русской глаголической письменности появился хазарский след. А поскольку глаголица к тому времени считалась более ранним типом славянского письма по сравнению с кириллицей, хазарская письменность стала изучаться как возможное протописьмо славян. Оппонентом Спицына выступил А.С. Раевский, который в 1919 г. выводил глаголицу из сходства с самаритянскими, пальметскими, пехлевийскими и коптскими знаками. Но в лице смоленского археолога Л.Я. Лавровского А.А. Спицын нашел поддержку, ибо тот предполагал скифское происхождение маяцких надписей и в 1926 г. выступил с сообщением о дешифровке двух скифо-сарматских надписей. Таким образом, А.А. Спицын был пионером в хазарской трактовке славянской письменности.

В более позднее время, уже после войны, в 1949 г. на заседании сектора этногенеза Института материальной культуры Б.А. Рыбаков сделал доклад «К вопросу о письменности в русском каганате». По мнению Б.А. Рыбакова, русским алфавитом до Х века как раз и были знаки на кирпичах из Саркела и на сосудах из Надь-Сент-Миклошского клада. Тем самым, мнение А.А. Спицына стало господствующим, несмотря на очевидное несходство хазарских и славянских знаков. Однако в то время надписей было известно мало, и потому одни знаки было легко принять за другие. Кроме того, данную точку зрения поддержал и В.В. Бартольд. Основываясь на рукописях персидского историка ХIII в. Мерверруди, повторившего более древние источники, Бартольд делал вывод о заимствовании хазарами некоторых знаков русского письма у русского народа [30, с. 17]. Хотя при этом получается, что не русские заимствовали хазарские знаки, а наоборот, но все равно получалось, что развитие русской письменности было каким-то образом связано с развитием письменности хазар.

Для более подробного исследования были необходимы достаточно крупные, в несколько слов тексты, и вскоре они были обнаружены.

Описания М.И. Артамонова. Одним из первых, в 1954 году, описал два любопытных хазарских предмета с неизвестными надписями М.И. Артамонов.

«В Новочеркасском музее давно уже хранится баклажка с рунической надписью по верхнему краю ее лицевой стороны. Хотя надпись эта состоит не менее, чем из 16 знаков, все попытки дешифровки ее оканчивались неудачей. Во время Великой Отечественной Войны в мае 1942 года в Новочеркасский музей поступила вторая такая же баклажка с надписью… Баклажки, на которых находятся интересующие нас надписи, — обычные сосуды для воды или кумыса, широко распространенные у средневековых кочевников Причерноморья и Венгрии и в несколько измененном виде продолжающие бытовать до настоящего времени… К сожалению, сосуды подобного рода почти не издавались» [31, с. 263]. М.И. Артамонов приводит рисунки, как сосудов, так и надписей на них. Он отмечает, что «попытка Немета выдать болгарские надписи на сосудах Сент-Миклошского клада за печенежские лишний раз свидетельствует о тюркском типе надписей болгарского, а следовательно, и хазарского языка» [31, с. 263]. Таким образом, М.И. Артамонов атрибутировал данные надписи как хазарские.

Чтение А.М. Щербака. Первую попытку их чтения предпринял в 1959 году А.М. Щербак [32]. Его результат подвергся сильной критике и к тому же не имел отношения к славянским знакам, поэтому мы его не приводим. Однако Г.Ф. Турчанинов отмечает, в частности, неточность в передаче знаков в прорисях А.М. Щербака, что, видимо, имелось еще в публикациях М.И. Артамонова, и приходит к выводу о том, что А.М. Щербак «не дешифровал письмо Маяцких камней и Новочеркасских фляг» [33].

Чтение Г.Ф. Турчанинова. Этот исследователь в 1964 г. предпринял попытку прочитать надписи упомянутых двух сосудов как буквенные на основе аланских и косожских языков, относящихся к иранским и стоящим в родстве с языком современных осетин. Он получил чтения: ХУМИГ КЪАН ЗАЙ. ЛАЙУК ЗАУЭ КУУАЙ. ЛЪА