Письма с Земли - [67]

Но это ничего: времени впереди еще много, и они успеют развиться в какое-нибудь изысканное блюдо, прежде чем появится человек, чтобы их есть. Даже на ганоида можно в этом отношении положиться, если его не потребуют к столу раньше, чем через шестьдесят миллионов лет.

К этому моменту время, отведенное на палеозойскую эру, было уже исчерпано, и пришлось перейти к следующему этапу подготовки мира для человека – открыть мезозойскую эру и учредить пресмыкающихся, ибо человеку понадобятся пресмыкающиеся – не для того, чтобы их есть, а для того, чтобы из них развиваться. Поскольку это было самой важной частью плана, времени на нее не пожалели и отвели целых тридцать миллионов лет. Какие тут начались чудеса! Из оставшихся ганоидов, астероидов и алкалоидов благодаря медленному, упорному и тщательному выведению развились колоссальные ящеры, имевшие обыкновение бродить в те отдаленные века по окутанному горячими парами миру, задрав свои змеиные головы на сорок футов вверх и волоча по земле шестьдесят футов тела, за которым еле поспевал бешено хлещущий хвост. От них теперь, увы, не осталось и помину, все они вымерли, за исключением горсточки арканзавров, граждан штата Арканзас, которые томятся среди нас в печальном одиночестве, заброшенные в самые дальние пределы времен.

Да, понадобилось тридцать миллионов лет и двадцать миллионов всяческих пресмыкающихся, чтобы получить такое, которое выдержало бы достаточно долго и развилось бы во что-то другое, продвинув осуществление плана еще на один шаг вперед.

И вот во всем своем непередаваемом величии и красе в мир явился птеродактиль, и вся Природа поняла, что кайнозойский порог Остался позади и начинается новая эра, новая стадия подготовки земного шара для человека. Возможно, птеродактиль воображал, будто эти тридцать миллионов лет были потрачены на то, чтобы подготовить его – ведь птеродактиль способен вообразить любую глупость, – но он ошибался. Приготовления велись ради человека. Несомненно, птеродактиль привлек к себе всеобщее внимание, ибо даже самые ненаблюдательные могли заметить, что в нем есть зачатки птицы. Так оно и вышло. А кроме того, и зачатки млекопитающего, только они развились не сразу. Но одного у птеродактиля не отнимешь: по живописности он был подлинным триумфом своего периода; он носил крылья, обладал зубами, был весь какой-то накрахмаленный и вообще являл собой замечательную смесь, нечто вроде весьма отдаленного предвестника киплинговского солдата морской пехоты:

Сапером его не назовешь, и он не матрос уж никак;

Какой-то дурацкий гермафродит – солдат, а также моряк.

С этого момента и примерно еще тридцать миллионов лет приготовления продвигались очень быстро. Из птеродактиля развилась птица; из птицы – кенгуру; из кенгуру – другие сумчатые; из них – мастодонт, мегатерий, гигантский ленивец, ирландский лось и все прочие создания, которых можно использовать для изготовления полезных и поучительных окаменелостей. Но тут началось первое великое оледенение, и они все отступили перед ним, перешли по мосту Берингов пролив, разбрелись по всей Европе и Азии и передохли. Все, за исключением лишь немногих, которым предстояло вести дальнейшую подготовку. Шесть ледниковых периодов с промежутками по два миллиона лет после каждого гоняли этих бедных сирот по всей земле от климата к климату – от тропического зноя на полюсах к арктическим холодам на экваторе, а оттуда назад, и снова обратно, так что они никогда не знали, какая завтра будет погода; а стоило им где-нибудь устроиться, как весь континент проваливался под ними без малейшего предупреждения, и им приходилось спешно меняться местами с рыбами и карабкаться туда, где прежде были моря: и это – промокнув насквозь! А когда все как будто успокаивалось, начинал действовать вулкан и выжигал их из того края, где они только-только обосновались. Они вели эту неустроенную нервную жизнь двадцать пять миллионов лет, то барахтаясь в воде, то носясь по суше и не переставая удивляться, для чего все это делается, – ибо они, конечно, не подозревали, что все это делается, дабы подготовить мир для человека, и что готовить его по-другому нельзя, иначе к прибытию человека он будет недостаточно удобен и гармоничен.

Наконец появилась обезьяна, и тут уже все увидели, что до человека теперь рукой подать. Так оно и получилось. Обезьяна развивалась около пяти миллионов лет, а затем превратилась в человека – если судить по внешнему виду.

Такова история появления человека. Он существует 32000 лет. То, что потребовалось сто миллионов лет, чтобы приготовить для него мир, является неопровержимым доказательством, что это именно то, для чего его готовили. Думаю, что это так. А впрочем, не знаю. Если бы, например, Эйфелева башня символизировала возраст мира, то мазок краски на венчающем ее острие символизировал бы долю человека в этом возрасте; и кто угодно сразу увидел бы, что башня строилась именно для этого мазка краски. То есть я полагаю, что это сразу видно, а впрочем, не знаю.

ОФИЦИАЛЬНЫЙ ДОКЛАД ИИПН [57] [58]

В качестве секретаря Индианаполисского Института Прикладных Наук я был обязан установить обстоятельства предполагаемого открытия Северного полюса и доложить о полученных результатах уважаемому совету.