Письма русского путешественника - [37]

— Но позвольте, — скажет ученый-историк, — вы забываете традиции, культуру… На Западе демократия существует сотни лет, а в России ее никогда не было.

Нет области интеллектуальных занятий более бесполезной, а то и вредной, чем история, для решения затронутых вопросов. Исторических концепций столько же, сколько историков, а вернее — столько, сколько требуется различным идеологиям для их обоснования. История — лишь огромное количество разрозненных фактов, которые при желании можно подтасовать под любую концепцию. Задним умом всякий крепок. Возникнет завтра тоталитарный режим во Франции — тут же историки все нам объяснят про французские плохие традиции. Вспомнят и Конвент с его гильотиной, и Наполеона, и Парижскую коммуну. В сущности, и демократия там возникла не так уж давно, и стабильной она практически никогда не была. Уже на нашей памяти, если бы генерал де Голль ее не ограничил, то, может, демократии у них уже и не было бы.

Словом, как на каждого человека можно написать некролог еще при жизни, так для каждой страны можно составить вполне убедительное историческое образование возникновения там тоталитаризма. Да, по сути дела, кроме разве что Англии, Голландии, Швейцарии и Скандинавии, где еще была демократия несколько столетий без перерыва? В Америке? Так там рабство отменили на два года позже, чем в России крепостное право. Притом у нас хоть отменили мирно, правительственным решением, в Америке же из-за этого несколько лет длилась гражданская война, почти полстраны было против.

С другой стороны, вот возникли молодые демократии без великих «традиций», скажем, в Японии или Германии и существуют уже более 30 лет. Вторая половина той же самой Германии — рядышком, только колючую проволоку перелезть, — так и осталась фашистской, лишь цвет сменила.

Мне кажется, мы склонны переоценивать значение традиций. Какое, скажем, влияние на формирование наших взглядов может иметь вера старшего поколения? Скорее негативное, поскольку новые поколения склонны скорее бунтовать, отталкиваться от верований своих отцов. Например, после всего, что я слышал о движении западной молодежи в 60-е годы, обо всех этих хиппи, битниках и пр., я был поражен скорее консервативным видом и настроениями теперешних студентов. Разговорившись как-то с одним пареньком у себя в колледже, выглядевшим особенно чопорно, аккуратно, одетым всегда, кроме костюма с галстуком, еще и в жилетку с цепочкой для часов, я вдруг понял, что он глубоко травмирован образом жизни своих родителей. Рассказывая об их появлении на выпускной церемонии у себя в школе, он весьма комично описывал, как прятался от этой странной пары в рваных джинсах и с нечесаными волосами, делая вид, что никакого отношения к ним не имеет. Выглядели они так, как если бы собирались подканать к нему и, небрежно хлопнув по плечу, предложить:

— Ну что, старик, курнешь с нами травки? Нечто подобное, только, может, в меньших пропорциях, произошло со всем этим поколением. В целом студенты сейчас максимально аполитичны и всерьез заняты учебой, что для западных университетов почти невероятно.

Думаю, каждое новое поколение подвергает традиции пересмотру. Единственным пределом в этой диалектике может быть разве что национальный характер, если это выражение что-нибудь еще значит в наше время. Но и с этой стороны восточно-европейцы — не более подходящий материал для тоталитаризма. Мы непокорны, с трудом усваиваем требования дисциплины, а власть у нас особым уважением никогда не пользовалась. Если бы, к примеру, требования режима в советских тюрьмах и лагерях соблюдались администрацией неукоснительно, мы вряд ли бы выжили. Скажем, в тюрьме дежурному надзирателю полагается каждые два часа пересчитывать заключенных в камере. Ночью, таким образом, он должен зажигать свет периодически, а то и открывать дверь. Разумеется, им лень, и свет просто горит всю ночь, что тоже неприятно, однако привыкнуть можно. В тюрьмах ГДР, как рассказывают, эта инструкция выполняется с чисто немецкой педантичностью, и ночь превращается в пытку для заключенных. Вообще, наша легендарная неорганизованность спасла нас от многих бед.

Что же касается традиционной демократии, то я сильно сомневаюсь, что таковая возможна даже теоретически. Вся история Древней Греции состояла в чередовании демократии и тирании. Платон даже считал, что одна неизбежно порождает другую. К тому же если признать важность такой традиции, то выходит, что свободе и демократии нужно учить людей, как тригонометрии. В основе этой идеи нечто вроде порочного круга: сразу от тирании к свободе перейти нельзя, не обучены. А как же обучаться в условиях несвободы?

Еще хоть какой-то смысл был бы в рассуждениях о традициях, если бы народная память удерживала события прошлого. Однако и этого нет. Судя по национальным праздникам демократических стран, их история состоит из сплошных побед и гуманных актов. Ничего, кроме национального тщеславия, они не отражают. А вот печальные события даже 30-40-летней давности уже стерлись из памяти. Американский фильм «Holocaust» вызвал целую бурю. Не только молодежь, но и люди старшего поколения были совершенно ошеломлены, как будто факты массового уничтожения евреев нацистами представляют хоть какую-то новость. Можно подумать, что не было Нюрнбергского трибунала, тысяч книг, кинофильмов. Разве все еще не продолжают время от времени ловить нацистских преступников где-нибудь в Латинской Америке? Разве не живы еще те люди, которые освобождали концлагеря или сидели в них? Да и каждый школьник все это знает.