Письма об Индии - [34]
Вот тебе несколько исторических сведений. Когда персидский шах Надир двинулся на Дели[95], увлеченный рассказами о его богатстве, Великий Могол пошел ему навстречу, но его войско было разбито персиянами. Надир-шах вошел в город победителем, и его солдаты принялись за грабеж. Один из индийцев, оскорбленный победителями, не смог сдержать своего бешенства и убил персиянина из свиты шаха… Тогда Надир приказал вырезать всех обитателей Дели и зажечь город… Мне показывали площадку одной мечети, называемой золотой, с которой шах смотрел на ужасное зрелище; 100 тысяч трупов завалили городские улицы и заразили воздух. Совершив этот подвиг, Надир отправился восвояси, обремененный богатою добычей. Несколько лет спустя маратхский раджа[96] навел на Дели толпы дикарей и снова ограбил город, начинавший поправляться[97]. Этот раджа схватил бедного Великого Могола шаха Алама, который пытался было защищаться, приказал выколоть ему глаза в бане и держать его там взаперти все время, пока грабил дворец. (Баню мне эту показывали)… В это время подоспели англичане, прогнали маратхов и посадили несчастного Могола на престол. Этот Могол, если не ошибаюсь, был дедом нынешнего властителя, который ежегодно получает от Компании до 4 миллионов франков. Как ни значительна эта сумма, но она недостаточна для Великого Могола, который обязан содержать за свой счет множество родственников, и потому-то все они помещены как ни попало, в каких-то амбарах, и очень бедны.
Ездил я за 11 миль отсюда осматривать колонну, называемую Кутуб-Минар [Кутб-Минар][98]. Полагаю, что эта колонна — высочайшая в целом мире. Она тщательно высечена из красного камня и частью покрыта выпуклыми магометанскими надписями, но ее вид и колоссальные размеры указывают ясно, что она — произведение индийского зодчества. Сняв с нее рисунок, я взобрался на самый верх, и взор мой потонул в бесконечных пустынях, усеянных величественными гробницами и раз, — валинами древних укреплений.
Настали холода. У меня комната с камином, который я топлю, и сверх того палатка, в которой я сижу, когда солнце очень печет. Ко мне приносят остатки тех редкостей, которые еще можно встретить в Дели, после тех грабежей, которые он претерпел, пока англичане не восстановили там порядка и спокойствия.
Хозяин мой развел кругом своего дома обширный парк, прорезанный широкими дорогами. В этом парке на каждом шагу встретишь шакалов, которые здесь до того смелы, что вечером ходят за мной по пятам, а иногда останавливаются и смотрят мне прямо в лицо. В парке убили даже двух гиен и несколько волков, но это было до меня. Теперь по перелескам переносятся огромные стаи павлинов и попугаев, и поэтому в парке, к крайнему прискорбию английских офицеров, запрещено стрелять. Хозяин запретил стрельбу поделом: стреляя по шакалам, зайцам, куропаткам и фазанам, охотники непременно разогнали бы и павлинов, а хозяин их очень любит. На попугаев жаловалась мне госпожа Меткаф, говоря, что они поднимают страшную возню и шум в ее прекрасной [клетке для птиц], которой обнесен весь дом. Обширный и удобный дом выходит на Джамну, которая огибает выступ скалы. Недавно я видел охоту шакала за зайцем: шакал гнал так усердно, что, верно, бедный заяц попался ему на зубки.
Позабыл я сообщить тебе несколько сведений о тхагах, которых я видел в лукновской тюрьме. Их там до 100, и все они в цепях. Ты знаешь, что эта секта проповедует учение, которое поставляет первою обязанностью убивать как можно более людей — для усмирения гнева богини Кали, богини зла и смерти. Индусы усердно поклоняются этой богине и изображают ее окруженной всеми смертными ужасами. (У меня есть рисунок, снятый с истукана Кали.) Эта секта, в течение тысячелетий остававшаяся неизвестной и недавно открытая англичанами, делится на три разряда: последователи первого — душат; последователи второго — поражают кинжалом в голову и бросают свои жертвы в наскоро вырытые ямы или колодцы; последователи третьей — отравляют хуккой и в случае надобности докалывают копьем. Виденные мною тхаги по большей части были душители.
Одно из этих чудовищ задушило на своем веку более 600 несчастливцев и, сидя в тюрьме, с похвальбой сознавалось в этих безобразных подвигах. Несмотря на это, наружность его, по крепкому складу тела, по опрятности одежды, по степенной и даже важной осанке, имела в себе что-то внушающее уважение. Ему было около 60 лет. Жена и дети, не покидая его, окружали заботливостью и ласками. Недавно умер в тюрьме его товарищ, также почтенный старец, который славился кабалистическим числом 999 погубленных им душ. У меня есть его портрет, превосходно снятый одним туземцем.
Правосудие, не отмщая этим злодеям, удовлетворяется одним заточением и употребляет их на открытие других соучастников, к чему, со своей стороны, они не делают никаких затруднений, требуя только казни преступников по их обряду и испрашивая позволение иметь при себе свои семейства. В этом отношении в первых опытах была сделана ошибка, явившая скоро свои следствия: полагая разительнее устрашить тхагов, присудили одному из них отнять торжественно голову, после чего все показания совершенно прекратились, потому что правила секты совершенно не допускают разделения головы с телом. Так как секта душителей очень многочисленна и нельзя было их всех подвергнуть смертной казни, то главные из них были перевешены, а остальные сосланы в Сингапур или Пананг [Пинанг].
