Письма о красотах натуры - [23]

Никогда горничное тепло и спокойное сидение в комнатах мне так приятно не бывает, как во время стужи и ненастьев. Я расскажу вам, любезный, и по какой причине. Я наблюдаю в таковых случаях всегда особливое правило. Вместо того чтоб жаловаться, роптать и негодовать на то, для чего холод, для чего ненастье продолжается долее, нежели как бы нам хотелось, занимаюсь я такими упражнениями, которые меня веселить могут. Я беру либо карандаш, либо кисть в руки и упражняюсь в рисовании. Я беру перо и занимаюсь либо переписыванием, либо переводом, либо сочинением чего-нибудь. Когда начнет сие прискучивать, то беру книгу и читаю что-нибудь нужное и полезное; разговариваю с мудрыми и умершими людьми, учусь у них премудрости или утешаюсь изяществом их разума и слога. Временем преселяюсь я мыслями в отдаленные века и времена; смотрю душевными очами своими на то, что за несколько сот лет до меня происходило, и смотрю с таким же любопытством, как бы то при мне делалось. Иногда отправляюсь мысленно с каким-нибудь странствователем в отдаленное путешествие либо но морю, либо по сухому пути, и при помощи его узнаю многое такое, что до того времени было мне неизвестно. Я прехожу с ним мысленно неизмеримые поля, преселяюсь в отдаленнейшие края света, обозреваю неизвестные мне страны, народы, города и селения. Ландкарты и атлас вспомоществуют мне в сем случае. Когда ж захочется узнать короче какой-либо знаменитой город, которой мне в натуре видеть не случалось и о котором иногда в чтении упражняюсь, то беру прошпективической ящик, отыскиваю прошпекты, изображающие тех городов, знаменитейшие улицы, площади, здания и места и, смотря на них в стекло, переселяюсь мыслями в самые оные и смотрю как на натуральные. Когда же все сие прискучит, то беру микроскоп свой, обкладываюсь множеством набранных всяких мелочей, рассматриваю оные, удивляюсь премудрому и непостижимому устроению самых мельчайших вещей в натуре и утешаюсь тем, занимаюсь их сколько времени. Когда же прискучит, то упражняюсь в чем-нибудь ином любопытном или беру какой музыкальный инструмент в руки, играю на нем, сколько умею, и в сих и других подобных сему упражнениях и не вижу, как проходит время.

Когда нет охоты и неможно во всех сих делах упражняться, то, усевшись где-нибудь в теплой и спокойной уголок, углубляюсь я в размышления о том, что тогда во всей натуре происходит. Я мыслю и мыслю в особливости о тех пользах, какие производят собою дожди, громы и ненастья. Я простираю мысленной взор свой в сокровенные деяния естества, дивлюсь мудрому устроению и непостижимому распоряжению всего, а особливо стихиев на свете, исчисляю все те действия, какие, например, теперь самая упадающая с небес вода в недрах земли, в произрастениях, в самых деревьях производит, и, усматривая везде бесчисленные пользы, простирающиеся даже до самих нас, утешаюсь помышлениями о том.

Наконец, обращаю я мысли свои на всех находящихся в таковое дурное время в путешествиях и в дорогах. Я воображаю себе и воображаю, колико можно живее все чувствуемые ими трудности и отягощения, всю претерпеваемую ими стужу и нужду в дороге, все те беспокойствия, каким подвержены бывают путешествующие, а особливо не имеющие повозок покойных или довольной защиты от дождя. Воображаю себе шествующих пешком и едва выдирающих ноги свои из грязи. Я исчисляю все беспокойства их и воображаю себе все возможные случаи, как, например, иные от дождя и ветра путаются и одеждою себя прикрывать стараются, как сильные дожди промачивают все их платье и даже самые рубахи, как дрожат члены их от стужи и холода, как досадуют и негодуют они на грязь и на лошадей, едва иттить могущих, и какое беспокойство они терпят, а потом сравниваю я свое спокойное сидение в тепле с состоянием оных и исчисляю все те бесконечные и многоразличные выгоды, какими я в те минуты пред ними наслаждаюсь. А от самого того и проистекает то следствие, что тогдашнее мое состояние делается мне в десять раз приятнейшим, и я наслаждаюсь оным гораздо более, нежели наслаждался прежде, и благодарю судьбу, что не подвержен и я таковым же беспокойствам, как толь многие иные люди.

Сим точно образом, любезный друг, увеселялся я во все сии дни, в которые у нас продолжалось ненастье, и могу сказать, что мне и оное никак не наскучило. Я не видал, как протекали дни и часы, и был далеко удален от того, чтоб жаловаться на натуру и быть распоряжениями ее недовольным.

Но как письмо мое достигло уже до своих пределов, то окончу оное, сказав вам, что есмь и проч.

ПИСЬМО 7

Любезный друг!

Вот уже близко и очень близко то напряженнейшее время в году, в которое натура в наилучшем своем виде и в наиторжественнейшей одежде нашему зрению себя являет. Скорыми шагами приближается оно к нам, и мы находимся уже равно как в преддверии того храма, в котором нам наилучшие красоты природы видимы. Лес хотя и не совсем еще оделся, но в нем уже те милые тонкие тени, которые толико приятны нашим чувствам. Недостаток оных награждают они с избытком своими бальзамическими испарениями, обояние наше толико услаждающими. Зелень, которою теперь все деревья от часу более покрываются, можно почесть как нежнейшею нз всего года. А первенцы из дерев великолепствуют уже и своим цветом. Уже другой день, как расцвели наши черемухи, и уже снегу подобная белизна цветков их видима издалека!