Письма о красотах натуры - [22]

Так! туча, и туча преужасная, и такая, что содрогнулось сердце мое при воззрении на оную. Целая половина неба посинела или паче почернела, как котел. Громады черных и страшных облаков, поднимаясь друг за другом на горизонте, валят, как некакие горы, и прямо на нас. Громы страшные раздаются всюду на поверхности оных и гремят беспрерывно. Прежде, нежели успеет окончиться один, начинает уже другой потрясать все пространство воздуха своим страшным звуком, вся тамошняя страна кажется власно, как дрожащею и стенящею от оных. Словом, туча страшная и могущая смутить и самого отважнейшего из смертных и нагнать на страх и ужас. О Натура! Колико устрашательна в сии минуты. О туча! Когда б прошла и ты у нас с миром и не причинила нам никакого бедствия. Ах!.. перо выпадает из рук!.. Страшная молния ослепляет зрение и останавливает все мысли… все чувства замирают.

* * *

Ну! слава богу, начинает опять прочищаться, но ах, любезный друг! какая была у нас гроза, какой страх и [11]кая туча. Молния за молнией, и удар за ударом и в такой близости от нас, что во всех нас трепетала душа. Все мы того и смотрели, чтоб не ударило где подле нас и не загорелось. Несколько раз были удары столь громки, что все окончины дрожали у нас в доме и не было никого, кто б не ужаснулся. Все мы, собравшись кучками, сидели в глубочайшем безмолвии и трепетали от страха и ужаса.

И подлинно, любезный друг, минуты таковые устрашительны! Самого безбожника и самого грубейшего невежду приводят они в некоторое чувство и содрогание, А разумному человеку, кажется, и долг велит при таковых случаях входить в самого себя и содрогаться. Мне кажется, что всякой человек находится тогда в наикритическом положении и во время каждой грозы на единой только шаг удален от смерти. Он находится равно как на жестоком сражении, где каждую минуту должен он бояться, чтоб не попало в него ядро или пуля, не: пресекло его дней и не преселило в единый миг в вечность. Во время всякой находящейся над нами тучи все мы без изъятия подвержены бываем величайшей опасности. Может ли кто-нибудь в свете поручиться в том другому и наверное сказать, что выходящая туча пройдет с миром и его не убьет? Ни единой смертной не может утвердить сего и взять на себя таковое поручительство. Когда же так, когда нет достоверности, то можно ли кому из благоразумных быть равнодушну и смотреть с холодною кровью на приближающуюся опасность.

Коль много есть людей, смеющихся другим, употребляющим при таких случаях некоторые малые предосторожности. Коль смешными кажутся глазам их затворяющие во время грозы и окны в домах своих, удаляющиеся от стен и окон, убегающие духоты от многолюдства, отгоняющие от себя собак и кошек, отлагающие от себя всякой металл и садящиеся на стульях посреди просторных комнат, они смеются им как малодушным ъ трусливым, почитают себя увышенными пред ними и кичатся нетрусливостью своею. Однако смеха сих я никогда не похвалю, а мнимой трусливости тех никак не опорочу, но охотно б извинил, если б они употребляли нечто и дальнейшее для своей предосторожности. Для меня нимало не смешно было, если б вздумали они и расстилать вощанки на сие время под собою или сидеть на качелях из шелковых шнуров или лежать на софах, ножки отделены от полу чем-нибудь стеклянным. Я не только б не стал смеяться им, но похвалил бы еще оных за употребление в таковых опасных случаях. Сама Натура открыла нам их в новейшие времена. Вопреки тому я смеяться б стал самим осмехающих их за сие или паче жалеть об них как о неведающих из единого невежества того, что сами они делают. Когда же им неотменно смеяться хочется, то стал бы советовать смеяться лучше тем, кои разными деяниями и без того великую опасность без нужды еще увеличивать стараются, осмехать прижимающихся в уголок или к стенке и только что крестящихся, ложащихся в постели и укутывающих себя подушками и одеялами, раскрывающих у себя окны и сидящих подле оных или скачущих во всю конскую прыть в случаях, когда гроза застигает на дороге и так далее, все таковые в самом деле осмеяния достойны и поступки их неизвинительны.

Но оставим, любезный друг, всех таких осмехателей, дадим волю дурачиться им, сколько хотят, а сами обратимся лучше к другим предметам.

Тучи и ненастья, мешающие нам выходить со двора и наслаждаться надворными увеселениями, могут подавать нам поводы к многоразличным увеселениям внутренним и домашним. Кто мешает нам в таковые времена, сидючи в комнатах своих, увеселяться природою? Когда за холодом и мокротою не можно нам вон выходить и, гуляя по садам и полям, увеселяться ее наружными красотами, то не можем ли мысленно увеселяться устроением оной. Когда недостает предметов, увеселяющих зрение наше, то не отверсть ли нам во всякое время вход в храм мысленных увеселений? Кто мешает нам взять к ним свое прибежище. Кто препятствует извлекать из самых скучных погод и неприятных перемен времени все то, что в них приятное есть, и все то, что когда не чувствы, так мысли наши увеселять и утешать может. Последуем в сем случае примеру любителей натуры и возьмем себе их в образец. Для них нет никакого времени в году, в которые бы не находили они утешений многих. Сделаем подражание им, ибо они достойны того.