Письма - [2]

Шрифт
Интервал

Эдварду Гарнету Май 1917 г.

Дражайший Эдвард, Вся беда в том, что я, как и ты, не знаю русского языка; не знаю даже русского алфавита. Это ты открыл мне глаза на ценность и значение Тургенева. Мальчиком, помнится, в приложении к какой-то газете я прочел "Дым" в переводе на польский, а позднее - "Дворянское гнездо" по-французски. Эти вещи мне интуитивно понравились (очень существенное, но для критических замечаний недостаточное основание), однако подобное ощущение ни в коей мере не может сравниться с осознанным восприятием литературного совершенства. Ты первый открыл мне глаза на его [Тургенева] искусство. В остальном же Тургенев для меня - это Констанция Гарнет, а Констанция Гарнет - Тургенев. Она сделала удивительную вещь - ввела его произведения в английскую литературу. Именно благодаря этому я понимаю или, скорее, чувствую Тургенева. Но в целом я Тургенева не понимаю. Если бы я действительно понимал его, то, возможно, смог бы рассуждать на эту тему с большим или меньшим успехом. А посему, мой дорогой, не знаю даже, с чего и начать. Насколько мне известно, ты, пожалуй, единственный человек, кто сумел понять отношение Тургенева не только ко всему человечеству, но и к самой России. И в том и в другом случае он велик. Но быть великим и в то же время столь утонченным - губительно для художника, как, впрочем, и для любого другого человека. Это не Достоевский, кривляющееся, преследуемое, проклятое создание, это Тургенев, богато и разнообразно одаренный от природы. Абсолютное здравомыслие и глубина сознания, кристально чистое видение и необычайная чуткость, глубокий взгляд и неизменное благородство в суждениях; способность безошибочно находить самое важное, существенное в человеческой жизни и в окружающем мире; необычайно ясный ум, горячее сердце и широта чувств - и все это в нужной пропорции, без излишеств! Более чем достаточно, чтобы уничтожить любого писателя. Видишь ли, мой дорогой Эдвард, если бы мы стали показывать Антиноя в балагане, уверяя при этом, что жизнь его столь же совершенна, как и его обличье, едва ли кто-нибудь из толпы, которая ломилась бы в соседнюю дверь, желая хоть глазочком взглянуть на двухголового соловья или на скалящего зубы испуганного великана в ошейнике, подошел бы к нему. Я похож на тебя, мой дорогой друг... Разбит, сломлен, разрываюсь на части. Не могу заставить себя чем бы то ни было заниматься, не в состоянии ни на чем сосредоточиться. Быть может, виновата война? Или просто Конраду пришел конец? Полагаю, человеку должен однажды прийти конец. Того требуют приличия. Однако это звучит страшно или пугающе. Думаю, скорее последнее. Нет, мой дорогой друг, я не считаю свою небольшую книгу чем-то "недостойным". Она посвящена моему сыну. Мне почему-то думалось, что ты в Италии. Твой экземпляр лежит у меня, и вскоре я отошлю его тебе. Разумеется, ничего важного в этой книге нет. Любопытно, что в ней все-таки есть? То бишь, что мне удалось сделать? Я не видел статьи в "Нейшн". Я знал, что это не ты написал, ты ведь вроде бы освободился (на время) от литературных дел и уехал из Англии? Откровенно говоря, мне не хотелось бы выступать в роли знатока русской жизни. Ведь это не так. Я восхищаюсь Тургеневым, но, говоря по чести, Россия для него не более чем холст для художника. Даже если бы все его герои жили на Луне, он все равно оставался бы великим мастером. Его персонажи весьма схожи с шекспировскими итальянцами. Об этом как-то никто не задумывается. И все-таки, мой дорогой Эдвард, если ты настаиваешь, я исполню твою просьбу и попытаюсь. Не обещаю, что у меня получится! Как я тебе уже говорил, у меня почему-то все валится из рук. "Теневую черту" я закончил 15 января и с тех пор написал только два коротких рассказа. Примерно 12 000 слов. Несколько страниц я уничтожил. Всего несколько. Таково истинное положение вещей. И оно внушает мне самые серьезные опасения. У меня обострилась подагра, с февраля я почти все время лежал. Сейчас только оправился после последнего приступа. Если ты приедешь и мы малость поговорим, это, возможно, взбодрит меня. Как знать? В самом деле, мой дорогой, невыносимо отказывать себе во всем, что тебе дорого. Поразмысли над моим предложением. Джесси его поддерживает. Ведь она тебя так любит. Не говоря уж обо мне. Веришь ли ты в это? Или не веришь? Временами на меня нападают сомнения...

Джону Голсуорси Сомерис, 6 января нового, 1908 года

Дражайший Джек, Будь счастлив (синьоре Аде я напишу отдельно), желаю тебе здравствовать долгие годы и да не убудет слава твоя. Что касается меня, то старая история продолжается, и ты, должно быть, уже сыт ею по горло: подагра. Я не похож на Петра Великого - не развлекаю своих друзей. Подагра. Прихватила в начале рождественских праздников, в "День подарков", и до сих пор не отпускает. По-настоящему я так и не пришел в себя после приступа, случившегося за три недели до нашего совместного обеда. С тех пор как мы переехали в новый дом, у меня не было ни одного светлого дня. "Et le miserable ecrivait toujours". Этот "несчастный" пишет сейчас повесть под названием "Разумов". Выразительно, не так ли? Пожалуй, я пытаюсь ухватить суть российских событий - cosas de Russia. Непростая задача, однако в конце концов из этого, может, получится неплохая вещь. Она также может принести мне сотню фунтов, если добрейший Пинкер постарается и побегает с рукописью высунув язык... Однако я зло пошутил. Послушай, сюжет таков. Студент Разумов (внебрачный сын князя К.) выдает полиции своего однокашника, студента Гальдина, который прячется в его квартире после совершения политического преступления (предположительно, убийства Плеве). События первой части разворачиваются в Санкт-Петербурге. (Гальдина, разумеется, повесят.) Во второй части действие происходит в Женеве. Студент Разумов, познакомившись с матерью и сестрой Гальдина, влюбляется в последнюю, женится на ней и через некоторое время рассказывает ей о том, какую роль сыграл в судьбе ее брата. Психология развития событий, ведущих к предательству Разумовым Гальдина, к сделанному им признанию и к смерти Разумова и его жены (причина: сходство их ребенка с покойным Гальдиным), и есть главное содержание этой повести. Возможно, ни один журнал не захочет ее взять. С тех пор как Старик удалился от дел, "Блэквуды" не очень-то спешат печатать мои произведения. Попытаюсь в "Фортнайтли". Ах, дорогой, ты не знаешь, сколь убийственна для вдохновения беспокойная мысль: "А можно ли это продать?" Нет ничего более жестокого, чем быть зажатым между душевным порывом, работой и подобным вопросом, который для меня сейчас вопрос жизни и смерти. Бывают мгновения, когда страх начисто выметает из головы всякие мысли. Это безумно мучительно. И знаешь, день ото дня напряжение только растет. Но я должен написать эту вещь. Должен отойти подальше от "Случая", который почти перестал мне даваться. С остальными вещами дела обстоят так же неблагополучно. "Тайного агента" следует честно признать почетной неудачей. Он не стяжал мне ни любви публики, ни литературного успеха - хоть на гран. От всего этого я прихожу в уныние. Полагаю, я глуп, если жду чего-либо другого. Полагаю также, что есть во мне нечто глубоко несимпатичное широкой публике. Взять, к примеру, романы Харди, в общем-то достаточно трагичные и мрачные, но их и раньше покупали, и продолжают покупать сегодня. Это "нечто", я думаю, называется чуждостью. Словом, причин для тревожных мыслей достаточно. Издадут ли большой роман журнальными выпусками? А если нет? Я бы удивился, если бы Пинкера не беспокоил подобный вопрос. Он не торопит меня, однако сгорает от нетерпения. Признаться, количество страниц, написанных за последние три месяца, ничтожно. А ведь я корпел над романом изо дня в день. Жить так невозможно. Я теперь стал вегетарианцем. Специально ем очень мало. Голова у меня сейчас необыкновенно ясная, но в иные минуты я невольно спрашиваю себя, а не должен ли я все это бросить. Для человека с воображением такие мысли губительны - они приходят, словно дурные знамения, откуда-то извне. Я, разумеется, борюсь с ними, покуда есть силы. На пятидесятом году жизни я подвел итоги своей работы. Одиннадцать романов. Если бы каждый роман принес 1000 фунтов, у меня осталось бы сейчас на руках 5000 фунтов. Сложив вместе мои долги, деньги, которые я должен отработать П. (1572 фунта на сегодня), и субсидию, а также подсчитав все, что я заработал, получим сумму, приблизительно равную 650 фунтам в год. Даже если я ошибся фунтов на 100 в год, что невероятно (как бы неаккуратно я ни считал, не похоже, чтобы я занизил сумму на 1200 фунтов), это не слишком большие деньги. И вдобавок ко всему, наши с Джесси болезни (в год, когда я писал "Ностромо", я перенес шесть приступов подагры за одиннадцать месяцев) да еще тот последний год за границей, ставший роковым для Бориса. Вот так начинается этот год... Когда ждать твоего возвращения?


Еще от автора Джозеф Конрад
Сердце тьмы

«Сердце тьмы» – путешествие английского моряка в глубь Африки, психологическое изображение борьбы цивилизации и природы, исследование «тьмы человеческого сердца», созданное Джозефом Конрадом после восьми лет пребывания в Конго. По мотивам повести «Сердце тьмы» был написан сценарий знаменитого фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».


Дуэль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лорд Джим

Пароход «Патна» везет паломников в Мекку. Разыгрывается непогода, и члены команды, среди которых был и первый помощник капитана Джим, поддавшись панике, решают тайком покинуть судно, оставив пассажиров на произвол судьбы. Однако паломники не погибли, и бросивший их экипаж ждет суд. Джима лишают морской лицензии, и он вынужден перебраться в глухое поселение на одном из Индонезийских островов…Тайский пароход «Нянь-Шань» попадает в тайфун. Мак-Вир, капитан судна, отказывается поменять курс и решает противостоять стихии до конца…Роман «Лорд Джим» признан критиками лучшим произведением автора.


Харчевня двух ведьм

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тайфун

Дж. Конрад — типичный релятивист модернизма. Уход от действительности в примитив, в экзотику фантастических стран, населенных наивными и простыми людьми, «неоруссоизм» характерны для модернистов, и Конрад был ярчайшим выразителем этих настроений английской интеллигенции, искавшей у писателя «чудес и тайн, действующих на наши чувства и мысли столь непонятным образом, что почти оправдывается понимание жизни как состояния зачарованности» (enchanted state): в этих словах заключена и вся «философия» Конрада.


Мир приключений, 1926 № 01

«Мир приключений» (журнал) — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910–1918 и 1922–1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»). Данный номер — это первоначально выпущенный юбилейный (к сорокалетию издательства «П. П. Сойкин») № 7 за 1925 год (на обложке имеется новая наклейка — № 1, 1926).   С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу (даже если фактически на странице всего один столбец, как в данном номере на страницах 47–48 и 49–50). В исходном файле отсутствует задний лист обложки. Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка.


Рекомендуем почитать
Письма Г.В. Иванова и И. В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1955-1958)

Настоящая публикация — корпус из 22 писем, где 21 принадлежит перу Георгия Владимировича Иванова и одно И.В. Одоевцевой, адресованы эмигранту «второй волны» Владимиру Федоровичу Маркову. Письма дополняют уже известные эпистолярные подборки относительно быта и творчества русских литераторов заграницей.Также в письмах последних лет жизни «первого поэта русской эмиграции» его молодому «заокеанскому» респонденту присутствуют малоизвестные факты биографии Георгия Иванова, как дореволюционного, так и эмигрантского периода его жизни и творчества.


Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма в 12 томах

Полное собрание писем Антона Павловича Чехова в двенадцати томах - первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой все, созданное Чеховым. При этом основные тексты произведений сопровождаются публикацией ранних редакций и вариантов. Серия сочинений представлена в восемнадцати томах. Письма Чехова представляют собой одно из самых значительных эпистолярных собраний в литературном наследии русских классиков. Всего сохранилось около 4400 писем, написанных в течение 29 лет - с 1875 по 1904 год.


Письма (1859)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письма (1855)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письма к С. В. Потресову, А. В. Амфитеатрову, М. В. Добужинскому, В. Ф. Маркову

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письма к Лермонтову, упомянутые в «Деле о непозволительных стихах»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.