Письма к утраченной - [27]

Барри поднял взгляд.

– Приятно съездить в командировку на побережье. Везет же некоторым.

– Угу. И погодка в самый раз для морских купаний, – отозвался Уилл, включая компьютер.

– Все-таки лучше, чем в конторе торчать.

За езду в нетрезвом состоянии Барри лишили водительских прав на два года: пешком ходить оставалось еще восемь месяцев. Он потянулся, откинулся в кресле, сцепил руки за головой.

– С тебя сладкая вата и пачка аппетитных подписанных контрактов. Сам посуди: я для этого почву подготовил.

– Заметано.

Уилл рассеянно кликнул файл с документами.

– Значит, с Нэнси Прайс покончено. Ну и слава богу. Легче удавиться, чем ее родню отыскать. Майк говорит, прибыли ждать нечего. Пустое дело.

Уилл не реагировал, и Барри продолжил:

– На выходные что-нибудь приятное намечается?

Уилл вспомнил о родительском настоятельном приглашении на воскресный ланч и кисло ответил:

– Ничего.

Принтер заурчал, выплюнул очередной лист.

– А у тебя?

– В субботу буду с детьми. Планировал в Чессингтон[17] их сводить, но Келли хочет в Блувотер[18]. Шопингом, видите ли, надумала заняться. – Барри скривился. – Слушай, а что, Бекс тебе не передала адреса родичей Гримвуда? Я же их распечатал.

– Передала. Спасибо. Это я карту печатаю.

Уилл закрыл файл Нэнси Прайс, шагнул к принтеру.

– Поеду прямо сейчас. Хороших выходных.

– Счастливого пути, – отозвался Барри.

В краеведческом зале царили тепло и тишина. Услужливая помощница библиотекаря, которая проводила сюда Джесс, заодно указала, где искать конкретных людей, и приволокла архивы времен Второй мировой. Доступ в Интернет оказался бесплатным. Полушепотом, даром что Джесс была единственной посетительницей, ей объяснили, как войти в Интернет по номеру читательского билета. Джесс вежливо поблагодарила, однако не нашла сил признаться, что читательского билета не имеет. Девушка удалилась, оставив Джесс смотреть в недоумении на корешки архивных папок.

Через час на столе перед ней образовалась стопка книг, а в арсенале появилось несколько упоминаний о домах на Гринфилдс-лейн. Оказывается, они – первое собственное жилье в Чёрч-Энде, тогдашнем поселке, и строились для «мастеровых». Имелся второй, несохранившийся ряд домов, напротив первого. Эти дома снесли, чтобы освободить место под сады викторианских особняков – с проведением в Чёрч-Энд железной дороги район стал популярным. «Указатель Келли» – нечто вроде адресно-телефонного справочника, только без телефонов – утверждал, что в доме номер четыре жили в 1914 году супруги Митчелл. О миссис С. Торн упоминаний не было.

Начался дождь, сгущались сумерки. Мокрая мостовая поблескивала, отражала огни автомобилей и витрин. От мысли, что скоро придется возвращаться в темный дом с его промозглой сыростью и зловещей тишиной, Джесс стало подташнивать.

Она сдала книги и побрела меж стеллажей. Взгляд выхватил табличку «Военная история». Повинуясь импульсу, Джесс достала из кармана письмо.

Эскадрон 382. Что бы это значило? Глаза забегали по строчкам.

«Я не боюсь Смерти – к этому врагу я привык еще летчиком».

Господи, тут же тонны книг! Вторая мировая на море, в Африке, в Италии, на Дальнем Востоке… Битва за Британию. Холокост. Шифровки. Спецоперации… Джесс читала заглавия на корешках, ничего не понимая, доставала очередную книгу, рассматривала обложку.

В школе они проходили Вторую мировую войну. Уроки вела миссис Айнскоф. Вспомнился экран на стене, рассказы о продуктовых карточках и затемнении, сочинение, которое нужно было написать про эвакуацию. Джесс тогда представила: вот ее разлучают с бабулей и тащат в чужой дом, в чужой город. От одной мысли жуть брала. Знала бы Джесс, что так все и случится через несколько лет! Что бабуля умрет. Что Джесс определят к отцу. Что у родного отца ей будет как у посторонних людей. Пока бабуля была жива, отец изредка наезжал из Манчестера (не по зову крови, а по обязанности), привозил плитку шоколада и несвежий букет. Шоколад был для Джесс и всегда нелюбимого ею сорта – с орехами. Цветами – крупными хризантемами в целлофане, с наспех оторванной этикеткой, где значилась уценка, – отец выражал благодарность бабуле за то, что она избавила его от забот о незапланированной дочери.

– Ладно хоть вообще приезжает, – поджимала губы бабуля. Подтекст был: в отличие от этой. Именно так, а не по имени, бабуля называла женщину, решившую, что не создана для материнства, и бросившую Джесс в четырехмесячном возрасте.

Она взяла книгу о жизни в тылу (термин «тыл» помнился из уроков миссис Айнскоф), заметила другую, под названием «Американское вмешательство». Прихватила и ее. В образовавшемся пространстве мелькнула обложка с фотографией: на фоне самолета – парни в форме, на самом самолете – изображение блондинки, на блондинке – сексапильное белье и зазывная улыбка. Джесс прочла название: «Бомбы и бомбежки. Американские ВВС в Британии». Тоже надо взять.

Ветер швырнул в оконное стекло целую пригоршню капель. Потом другую, третью. Джесс уселась за стол, открыла верхнюю книгу из стопки. Черно-белый мир, мужчины в форме, с блестящими, прилизанными волосами; девушки – вроде блондинки с самолета, только одетые; старомодные танцы – рука в руке, глаза в глаза. От этих персонажей веяло невинностью – и романтикой. А еще, как ни странно, сексуальностью. Джесс задержала внимание на большой, в целый разворот, фотографии: переполненный зал, танцуют юноши и девушки ее возраста. Джесс вглядывалась в снимок, и цвет, не зафиксированный древней пленкой, проступал на бумаге у нее перед глазами. Она почти физически ощущала духоту, запах свежего пота и духов, она слышала музыку. В изложении миссис Айнскоф Вторая мировая война казалась событием почти мифическим, теперь же Джесс начала осознавать – война имела место в действительности, причем совсем недавно. Вот перед ней письмо Дэна Росински… Джесс снова отметила колючесть, требовательность почерка.