Письма к утраченной - [130]

– Миссис Дэниэлс, я очень рад, что вы все-таки позвонили! – Уилл говорил серьезно, учтиво, доброжелательно. Джесс вскользь подумала: у нее бы так не получилось, и испытала гордость за Уилла. – Видите ли, миссис Дэниэлс, дело сугубо личное. Надеюсь, новости вас обрадуют. Речь идет о вашем давнем… друге. О джентльмене по имени Дэн Росински.

Повисла тишина; растянулась под тяжестью прожитых лет, заискрила. Джесс и Уилл смотрели друг на друга. Время остановилось.

– Миссис Дэниэлс? Вы меня слышите?

– Да. Отлично слышу. – Холодность исчезла. Голос звучал глухо – но не из-за настороженности, а из-за пробудившейся надежды. – Дэн… он еще… он жив?

– Да, он жив, хотя и болен. Он давно ищет вас. Он хочет возобновить отношения с вами, если, конечно, вы позволите.

В ответ Стелла Дэниэлс только выдохнула:

– Да. Да, я тоже этого хочу.

Глава 40

Стелла Дэниэлс жила в крохотной деревушке в восьми милях от адаптационного центра «Лейтон-манор». В таких населенных пунктах любят снимать кино по произведениям Агаты Кристи – зелень, цветы, коттеджики теснятся вокруг живописного паба, единственного на всю округу. Впрочем, хрупкая пожилая женщина, открывшая Уиллу и Джесс дверь увитого глициниями домика, едва ли годилась для роли мисс Марпл – слишком она была элегантна в сером кашемировом кардигане, слишком изящно серебристые волосы обрамляли тонкое, до сих пор красивое лицо.

Уилл не знал и не мог знать, какова собой нынешняя Стелла, но увидеть женщину столь собранную и грациозную точно не ожидал. Стелла Дэниэлс выглядела более чем достойно. Худощавая, с отличной осанкой. Лицо изрезали морщины, но оно было одухотворенное, с яркими молодыми глазами.

Молча она впустила гостей в крохотную прихожую, пронизанную лучами вечернего солнца и пропитанную запахом лаванды. Взяла Джесс за руки.

– Спасибо, что приехали, – мягко произнесла Стелла Дэниэлс. – Как он себя чувствует? Есть новости?

Джесс облизнула губы.

– Он пока не приходил в сознание, но это не так уж страшно. Его наблюдают лучшие специалисты. Медперсонал делает все возможное. Надежда остается, миссис Дэниэлс.

На миг Стелла сомкнула веки, затем стиснула пальцы Джесс.

– Правильно. Если я что-то усвоила за свою жизнь, так только одно: нельзя терять надежду. Ну, входите же, располагайтесь. Сейчас будем пить чай.

Вслед за Стеллой они прошли в светлую уютную кухоньку с французским окном, за которым благоухал сад. Из мебели там был диван, стул, кресло-качалка, журнальный столик. На столике стоял поднос с фарфоровым чайным сервизом. Уилл и Джесс сели на диван. Медленно закипал чайник. Сразу заговорить о важном язык не поворачивался, нужно было вступление, и Уилл принялся расхваливать дом.

– Я выбирала его по принципу близости к адаптационному центру, – сказала Стелла. Выговор до сих пор выдавал в ней уроженку Лондона. – Джорджина наверняка сообщила вам, что там содержалась моя дочь Дэйзи? Сама Джорджина тогда была совсем малюткой. Джесс, деточка, будьте так добры, заварите нам чаю. Чайник стал для меня почти неподъемным. Артрит, ничего не поделаешь.

Пока Джесс заваривала чай, Уилл рассматривал фотографии на миниатюрном белом столике рядом с креслом-качалкой. Газета, увеличительное стекло, потертые подушки – все говорило о том, что в этом кресле Стелла проводит большую часть свободного времени. Поэтому она и фотографии так разместила – чтобы были на виду. С одной, напечатанной на зернистой бумаге, широко улыбалась молодая женщина с монголоидными, совершенно счастливыми глазами. С другой, выцветшей, смотрели молодожены. Белокурые волосы новобрачной были уложены в прическу столь старомодную, что сейчас она сошла бы за особый ретрошик.

– Это мои дочери – Дэйзи и Вивьен, – пояснила Стелла, поймав взгляд Уилла. Она уселась в кресло и лишь затем продолжила: – Совершенно разные, правда? Дэйзи была такая милая, такая ласковая. Лучилась счастьем. Хотя, по мнению большинства людей, причины для счастья в ее жизни отсутствовали. А Дэйзи находила прелесть в самых обычных вещах. Увидит птичку на кормушке – смеется-заливается от восторга, лижет мороженое – блаженствует. Для меня это ее свойство было огромным утешением. Я не уставала удивляться Дэйзи и радоваться на нее. Разительный контраст с требовательной Вивьен. Той было не угодить. Купишь ей платье – а она кривится, потому что хотела еще и юбку. Вся в свою мать.

– В кого? – опешил Уилл.

– Ох, извините, я вас запутала. Вивьен – дочка Нэнси. Нэнси Прайс. Когда Джорджина сказала, что у вас для меня известие о старом друге, я подумала, вы что-то знаете о Нэнси. Мы с ней давно потеряли связь, но это вполне в ее стиле – как ни в чем не бывало появиться после долгого отсутствия.

Уилл подался вперед, понизил голос:

– Так случилось, что у меня есть информация и о Нэнси. Она умерла два года назад в доме престарелых. Никто не знал, кому принадлежит дом на Гринфилдс-лейн. Примите мои соболезнования.

Стелла, протянувшая было руку за чашкой, застыла.

– Вот оно что! А ведь мы с Нэнси были не просто подругами – мы были как сестры.

– Почему же вы потеряли друг друга из виду?

Стелла улыбалась светло и печально – похоже, старые обиды так и не были ею прощены.