Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - [13]

9. Если ты не знал о таких мыслях Метелла по отношению ко мне, то ты должен считать, что брат скрыл от тебя весьма важное. Если же он посвятил тебя в некоторые свои замыслы, то я должен казаться тебе мягким и снисходительным, так как не требую от тебя никакого объяснения по этому поводу. И если ты понимаешь, что я взволнован не «словами» Метелла, как ты пишешь, а его замыслами и крайне враждебным отношением ко мне, то признай теперь мою доброту, если только слабость духа и распущенность в ответ на жесточайшую обиду должно называть добротой. Я никогда не высказывался против твоего брата. Всякий раз, когда обсуждался какой-нибудь вопрос, я, сидя, присоединялся к тем, кто, как мне казалось, склонялся к более мягкому решению. Добавлю также то, о чем я уже не должен был заботиться, но что я однако не воспринял тягостно и чему я, со своей стороны, даже способствовал, — чтобы мой враг, так как это был твой брат, был поддержан постановлением сената133.

10. Таким образом, я не «подверг нападению» твоего брата, но отразил нападение и не был, как ты пишешь, «непостоянен» по отношению к тебе, но проявил такое постоянство, что остался верен своему расположению, даже лишившись твоих услуг. В то самое время, когда ты в своем письме почти угрожаешь мне, пишу тебе в ответ: твою скорбь я не только прощаю, но даже высоко хвалю (ведь мои чувства говорят мне, как велика сила братской любви). Тебя же я прошу справедливо отнестись к моей скорби: если твои друзья подвергли меня резким, жестоким, беспричинным нападкам, то признай, что я не только не должен был уступить, но в таком деле имел право воспользоваться помощью твоей и твоего войска134.

Я всегда хотел, чтобы ты был мне другом, всегда трудился над тем, чтобы ты понял, что я твой лучший друг. Остаюсь в этом расположении и до тех пор буду оставаться, пока ты захочешь этого, и скорее из любви к тебе перестану ненавидеть твоего брата, чем из ненависти к нему испорчу наши благожелательные отношения.

XV. Гнею Помпею Великому, в провинцию Азию

[Fam., V, 7]

Рим, апрель 62 г.

Марк Туллий, сын Марка, Цицерон шлет привет императору135 Гнею Помпею, сыну Гнея, Великому136.

1. Если ты и войско здравствуете, хорошо137. Твое официальное письмо доставило мне, вместе со всеми, невероятную радость. Ведь ты подал нам такую надежду на спокойствие, какую я всегда сулил всем, рассчитывая на тебя одного. Но знай: твои старые враги138, новые друзья, страшно поражены твоим письмом и повержены, обманувшись в своих великих чаяниях.

2. Что же касается письма, посланного тобой мне, то оно, хотя в нем слабо выражено расположение ко мне, все же было приятно мне, ибо обычно меня ничто так не радует, как сознание выполненных обязанностей, и если я за свои действия иногда и не получаю взаимно, то очень легко мирюсь с тем, что перевес заслуг на моей стороне. Не сомневаюсь в том, что если моя величайшая преданность тебе еще мало расположила тебя ко мне, то дела государственные сблизят и соединят нас.

3. Чтобы ты не был в неведении того, что я хотел найти в твоем письме, напишу прямо, как этого требуют моя природа и наша дружба. Я совершил действия139, за которые ждал некоторого поздравления в твоем письме как ради наших дружеских отношений, так и ради государства. Думаю, что ты воздержался от него из боязни обидеть кое-кого140. Но знай: то, что мы совершили для спасения отечества, оценено, одобрено суждением и свидетельством всего мира. По приезде ты узнаешь, сколько в моем поведении благоразумия и силы духа, так что ты, далеко превосходящий Африканского141, легко согласишься объединиться со мной, немного уступающим Лелию, и в государственной деятельности и в дружбе.

XVI. Публию Сестию, в провинцию Македонию

[Fam., V, 6]

Рим, после 10 декабря 62 г.

Марк Цицерон шлет привет проквестору Публию Сестию, сыну Луция.

1. Ко мне явился письмоводитель Деций и попросил меня постараться о том, чтобы тебя в настоящее время не сменяли. Хотя я и считал его честным человеком и твоим другом, однако, памятуя о том, что ты писал мне, я вообще не поверил этому благоразумному человеку, что твои желания так сильно изменились. Но после того как твоя Корнелия142 посетила Теренцию, а я поговорил с Квинтом Корнелием, я постарался присутствовать в сенате, сколько бы раз он ни собирался, и приложил особенно много усилий к тому, чтобы заставить народного трибуна Квинта Фуфия и прочих, которым ты писал ранее, верить мне более, чем твоим письмам. Все дело вообще было отложено на январь, но успех был легким.

2. В прежних письмах ты желал мне удачи в покупке дома у Красса. Ободренный твоими поздравлениями, я купил за 3 500 000 сестерциев тот самый дом через некоторое время после твоего поздравления. Должен сообщить тебе, что у меня вследствие этого столько долгов, что я жажду участвовать в заговоре143, если бы только кто-нибудь принял меня. Но одни отвергают меня из ненависти и открыто ненавидят того, кто покарал заговорщиков, другие же не верят мне, боясь ловушки с моей стороны, и полагают, что тот, кто вызволил из затруднительного положения всех ростовщиков