Письма из Лозанны - [21]

В конце августа 1935 года писатель скончался, его друг — французский скульптор Н. Аронсон прибыл в Москву, чтобы перевезти прах писателя в Париж. Он сделал с него слепок-маску. Похоронили Анри Барбюса на кладбище Пер-Лашез, где покоятся тела великих сынов французского народа.

В марте 1936 года Международная организация помощи борцам революции (МОПР) объявила конкурс на создание надгробия А. Барбюсу. В конкурсе участвовали уральцы и получили первую премию. Это — художник К. П. Трифонов, скульптор В. А. Кикин и инженер-архитектор А. А. Антипин. Трудящиеся Урала взялись и за изготовление памятника. В работу включились свердловские камнерезы и гранильщики, каслинские мастера ажурного чугуна. Памятник представлял глыбу уральского камня с укрепленным барельефом — борца и мыслителя. Барельеф был отлит с гипсового слепка, высланного на Урал скульптором Аронсоном.

На памятнике выгравировано:

«Другу рабочего класса Франции, достойному сыну французского народа, другу трудящихся всех стран, глашатаю Единого фронта трудящихся против империалистической войны и фашизма.

Товарищу Анри Барбюсу от трудящихся Урала (СССР)».{84}

Памятник на могиле писателя был установлен в первую годовщину смерти А. Барбюса. На кладбище Пер-Лашез состоялся массовый митинг. Участники его послали на Урал такую телеграмму:

«От имени пятидесяти тысяч парижских трудящихся, присутствовавших при открытии великолепного памятника, присланного трудящимися Урала, передайте поздравления и благодарность рабочим Свердловска, приславшим этот дар».{85}

Хотелось восстановить имена каслинских мастеров, отливавших барельеф французского писателя. Имя одного из них — знаменитого чеканщика Д. И. Широкова, известно. Но ведь еще кто-то формовал барельеф?

Было направлено письмо каслинскому краеведу Ю. Елфимову с просьбой установить имена мастеров, а если сохранилась, найти и модель барельефа Барбюса, чтобы передать ее в литературный музей. Оказалось, что еще жив скульптор Н. Н. Горский, под руководством которого потомственный формовщик М. В. Торокин, чеканщики Д. И. Широков и М. О. Глухов взялись за изготовление почетного заказа.

«Мы все понимали важность и ответственность новой работы, — сообщил Горский. — Ведь памятник Барбюсу должны были поставить на обозрение всему миру, да еще за рубежом, в далекой Франции.

Франция, Париж… Каслинские мастера произносили эти названия с гордостью. Именно там в 1900 году они представляли на Всемирной выставке чугунный павильон, где он получил высшую награду — «Гран-при».

Формовщик Торокин, чеканщик Широков отнеслись к новой работе с любовью и большим вниманием. Отливка через два-три дня была готова и ее отправили в Свердловск для установки на памятнике…»{86}

К сожалению, модель барельефа пока не найдена. О работе мастеров мы можем судить по фотографии, сделанной с отлитого барельефа на Каслинском заводе и напечатанной в газете «Челябинский рабочий» 8 сентября 1937 года. В номере также дано обращение формовщиков и чеканщиков к советским скульпторам и художникам. Старые мастера художественного литья писали:

«Мы были рады, что нам поручили отлить барельеф французского писателя Барбюса (работы скульптора Н. Аронсона) для памятника. Памятник уже послан в Париж».

Высокую оценку творчеству уральцев дала вдова писателя. Она писала в ЦК МОПР СССР:

«Я не имею возможности написать ни художникам, ни их сотрудникам, и мы просим Вас выразить им от нас наше восхищение и нашу признательность. Те, которые массами пришли вчера, видели там великий пример верности и утешения.

Прошу Вас передать всем нашу братскую и полную восхищения благодарность.

Признательная Вам Эли Анри Барбюс».{87}

Поль Вайян-Кутюрье

Я прочитал новую повесть Лидии Фоменко «Камрад Поль». Мы разговорились с автором. Это было в Малеевском доме творчества имени А. Серафимовича. Книга Лидии Николаевны как всякое художественное произведение, поднимающее новую тему, стала для меня открытием. Первое произведение на русском языке о жизни и деятельности французского писателя коммуниста Поля Вайяна-Кутюрье.{88}

— Но почему не рассказано о пребывании Вайяна-Кутюрье на Урале?

— Не дошли руки, — призналась Лидия Николаевна, — а следовало бы рассказать. Очень интересны уральские страницы его жизни. Я собрала материал, но он не вписывался в повесть. — И вдруг неожиданно заключила: — Вам, уральцу, и карты в руки. Беритесь, а я помогу…

Сказано было это искренне и доброжелательно.

— Большой пласт надо поднимать.

— Зато целинный, — улыбаясь, сказала Фоменко. — Первую борозду проложите…

Я не воспользовался тогда советом Лидии Николаевны, а позднее, когда проникся важностью темы, доброго советчика не стало.

Теперь начинать было много труднее.

Знакомство с уральскими музеями и архивами ничего не дало.

Казалось, следы пребывания Вайяна-Кутюрье на Урале не восстановить.

В Центральном государственном архиве литературы и искусства, где могли быть сосредоточены если не документы самого писателя, то воспоминания о нем, поиск тоже не принес успеха. Оставалась единственная возможность — изучение местной и центральной печати той поры.

Библиографические поиски начались с изучения каталогов и картотек уральских библиотек, которые скорее огорчили, чем порадовали.