Письма из Лондона - [90]
Мало того что Имена и так пребывают в смятении, так им еще и постоянно сыплют соль на раны. Например, когда прогоревшие Имена впервые стал объединяться, Ллойдз намеренно тормозил этот процесс; пока Питер Миддлтон не изменил правила, группы активистов попросту не могли найти своих страдавших молча товарищей по несчастью, полагавших, что ничего тут все равно не поделаешь, остается закусить губу и держать удар. И чуть л и не каждый день приносит новое оскорбление. Скажем, спасение Ллойдз зависит оттого, удастся ли привлечь на рынок капитал компаний; ничего подобного раньше не было, и денежные условия, обеспечивающие реализацию этого плана, выглядят соблазнительно для новичков — и насмешкой над прогоревшими Именами: ограниченная ответственность плюс защита от потерь за официально «закрытые» годы. Таким образом, старые Имена, с их неограниченной ответственностью и непогашенными обязательствами за «неурегулированные» года, как бы изолировались в финансовой палате для инфекционных больных. Не менее обидно было выяснить, что одиннадцать лет назад, после доклада аудиторов, где акцентировались неквантифицируемые убытки, с высокой степенью вероятности возникнувшие по искам с асбестозом, вице-президент Ллойдз написал агентам, что им «настоятельно рекомендуется проинформировать своих Имен об их вовлечении в дела с асбестовыми исками и том способе, которым покрывались потенциальные или нынешние задолженности их синдикатов». Однако складывается впечатление, что совсем немногие Имена, принятые до 1982 года, были предупреждены насчет асбестоза. Опять же поздновато, обнаружилось, кто был за тебя, а кто на самом деле — против. «Я-то всегда думал, что мой агент на моей стороне, — жаловался мне один фермер. — А они-то ведут себя как рэкетиры. Сдается мне, им страшно, что Ллойдз лопнет и они останутся без работы». Затем в августовском, за 1993 год, номере журнала Labour Research всплыл отчет о зарплатах директоров компании: у миллионеров в минусе (около 400 с лишним тех, кто должен больше £1 миллиона, и 150 или чуть больше тех, которые должны £2 с чем-то миллиона) есть повод косо смотреть на жалованья некоторых широко известных ллойдовских брокеров. Уильяму Брауну, председателю Walsham Brothers, который сделал состояние на перестраховании в системе LMX, в прошлом году было выплачено £3 653 346 — чудовищное, аж на 50,3 процента, урезание по сравнению с тем, что он заработал за год до этого. С другой стороны, Мэтью Хардинг, председатель брокерской перестраховочной конторы Benfield, получил 53-процентное повышение оплаты, составившей в результате £2 275 523. (Два прочих директора Benfield заработали каждый больше чем по £1 245 000.) Едва ли после подобного оскорбления, после того как их ткнули лицом в рыночные реалии, может вызвать удивление гневная реакция, например, инвестора Алана Прайса после состоявшегося 22 июня собрания в Ройял-Фестивалл - Холл[136]. «Этим андеррайтерам крайне повезло, что Ллойдз не базируется на Среднем Востоке, — сказал он. — В противном случае значительное количество этих прощелыг расхаживали бы сейчас без одной руки. Кое-кто не досчитался бы и носа». Мрачный английский юмор выживает даже в таких обстоятельствах — ведь именно что с носом и остались многие ллойдовские Имена.
Мордобитие между Ллойдз и 17 ООО мятежными Именами продолжается и по сей день. Если не вдаваться в частности, спор идет вот о чем. Ллойдз: Вот ваш счет. Имена: Не можем платить — не будем. Ллойдз: Вы подписали юридически обязательный договор платить, так что платите. Имена: Мы подаем в суд на халатное небрежение к нашим делам. Ллойдз: Платите сейчас, потом судитесь. Имена: Нет, сначала мы подадим в суд, а потом заплатим — только в том случае, если нам вынесут обвинительный приговор. Ллойдз: Если вы сейчас не заплатите, Ллойдз может накрыться медным тазом. Имена: Не наша забота. Ллойдз: Если мы лопнем, в первую очередь придется заплатить держателям полисов, так что вы вообще не получите никаких денег; единственный способ для вас обеспечить свою выгоду — это поддерживать Ллойдз, так что платите. Имена: Ну ладно, мы могли бы заплатить в октябре. Ллойдз: Но в сентябре Ллойдз должен подтвердить свою платежеспособность Министерству торговли и промышленности в том случае, если он намеревается продолжать дела. Имена: Да, не повезло вам. Ллойдз: Блефуете? Имена: Нет, это вы блефуете.
Бывший майор авиации Фрэнсис, чей счет за 1990 год, составивший Ј972000, благополучно перевел его за черту Ј2 миллионов, — одно из тех Имен, кто был бы в восторге, если бы Ллойдз грохнулся. Он вышел в отставку из Королевских ВВС в 1967 году с пособием при увольнении в размере Ј1500, потратил их на приобретение маленькой квартирки и в течение десятилетия стал миллионером. После чего присоединился к Ллойдз. Очевидно, напрашивается вопрос: раз уж он был таким удачливым бизнесменом, как же вышло, что он не сумел с должным тщанием прочесть контракт, который ему предложили? «В яблочко. Ответ: кое-чьи аналитические способности дали сбой». Сейчас его кофейный столик завален документами, газетными вырезками и цветными диаграммами, а телефон у него раскален добела — и все по делам, связанным с Лайм-стрит. Не похоже, чтобы он был сколько-нибудь подавлен из-за всей этой истории: бронзово-смуглый, энергичный шестидесятипятилетний мужчина, он предполагает, что «вся эта суета лет десять моей жизни наверняка угробила». Хотя сейчас Ллойдз вынуждает его продать принадлежащий ему красивый дом ленточной застройки
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора.
Впервые на русском – новейший (опубликован в Британии в феврале 2018 года) роман прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, командора Французско го ордена искусств и литературы, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии. «Одна история» – это «проницательный, ювелирными касаниями исполненный анализ того, что происходит в голове и в душе у влюбленного человека» (The Times); это «более глубокое и эффективное исследование темы, уже затронутой Барнсом в „Предчувствии конца“ – романе, за который он наконец получил Букеровскую премию» (The Observer). «У большинства из нас есть наготове только одна история, – пишет Барнс. – Событий происходит бесчисленное множество, о них можно сложить сколько угодно историй.
Впервые на русском — новейший роман, пожалуй, самого яркого и оригинального прозаика современной Британии. Роман, получивший в 2011 году Букеровскую премию — одну из наиболее престижных литературных наград в мире.В класс элитной школы, где учатся Тони Уэбстер и его друзья Колин и Алекс, приходит новенький — Адриан Финн. Неразлучная троица быстро становится четверкой, но Адриан держится наособицу: «Мы вечно прикалывались и очень редко говорили всерьез. А наш новый одноклассник вечно говорил всерьез и очень редко прикалывался».
Казалось бы, что может быть банальнее любовного треугольника? Неужели можно придумать новые ходы, чтобы рассказать об этом? Да, можно, если за дело берется Джулиан Барнс.Оливер, Стюарт и Джил рассказывают произошедшую с ними историю так, как каждый из них ее видел. И у читателя создается стойкое ощущение, что эту историю рассказывают лично ему и он столь давно и близко знаком с персонажами, что они готовы раскрыть перед ним душу и быть предельно откровенными.Каждый из троих уверен, что знает, как все было.
Впервые на русском – новейший роман современного английского классика, «самого изящного стилиста и самого непредсказуемого мастера всех мыслимых литературных форм» (The Scotsman). «„Элизабет Финч“ – куда больше, чем просто роман, – пишет Catholic Herald. – Это еще и философский трактат обо всем на свете».Итак, познакомьтесь с Элизабет Финч. Прослушайте ее курс «Культура и цивилизация». Она изменит ваш взгляд на мир. Для своих студентов-вечерников она служит источником вдохновения, нарушителем спокойствия, «советодательной молнией».
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?