Письма астрофизика - [2]

В 1964 г. нам с тобой не было и шести лет, когда я увидел пикетчиков у выбранного нашей семьей новенького многоквартирного комплекса в районе Ривердейл в Бронксе. Они протестовали против того, чтобы там поселились негритянские семьи, в том числе и моя. Я рад, что их усилия провалились. Это здание называлось, возможно, пророчески, Skyview Apartments («Апартаменты с видом на небо»), и с его крыши на высоте двадцати двух этажей над Бронксом я позднее направлю свой телескоп на Вселенную.

Мой отец был активным участником Движения за гражданские права, работая под руководством мэра Нью-Йорка Линдси над созданием рабочих мест для молодых людей в гетто – как тогда называли негритянские районы. Год за годом этому противостояли грозные силы: бедные школы, плохие учителя, скудные ресурсы, презренный расизм и убийства лидеров. Так что пока ты отмечало свои ежемесячные успехи в исследовании космоса от «Меркурия» до «Джемини» и «Аполлона», я наблюдал за тем, как Америка делает все возможное, чтобы вытеснить на обочину меня и мои жизненные перспективы.

Я ждал от тебя руководства, концепции, которой я мог бы следовать, чтобы дать толчок моим устремлениям. Но ты работало не для меня. Конечно, мне не стоит винить тебя за беды общества. Твое поведение было выражением существовавших в Америке практик, а не их причиной. Я это знаю. Тем не менее ты должно знать, что среди моих коллег я один из немногих, кто стал астрофизиком вопреки твоим успехам в космосе, а не благодаря им. За вдохновением я обратился к библиотекам, книгам о космосе, распродаваемым со скидкой в книжных магазинах, своему телескопу на крыше и Планетарию Хейдена. После связанных с большими трудностями школьных лет, где мои устремления вынуждали меня избирать, как временами казалось, путь наибольшего сопротивления со стороны недружелюбно настроенного общества, я стал профессиональным ученым. Я стал астрофизиком.

За последующие десятилетия ты проделало большой путь. Те, кто еще не признает значения этого опыта для будущего нашей страны, вскоре поменяет свою точку зрения, пока остальной мир обходит нас стороной при нашей технологической и экономической мощи во всех отношениях. И это еще не все: сейчас ты гораздо больше похоже на Америку – от твоего высшего руководства до самых прославленных астронавтов. Поздравляю. Теперь ты принадлежишь всем гражданам. Примеров этому много, но я хочу отдельно вспомнить, как общество получило телескоп «Хаббл», твой самый любимый беспилотный проект. Все громко свидетельствовали об этом в 2004 г., наконец предотвратив угрозу того, что телескоп мог не получить техническое обслуживание в четвертый раз, и продлив его службу еще на десятилетие. Сделанные «Хабблом» уникальные снимки космоса рассказали нам обо всем, как и личные дела астронавтов «Шаттла», которые вводили телескоп в эксплуатацию и обслуживании его, и ученые, пользующиеся его данными.

Помимо прочего, я даже попал в число твоих самых доверенных лиц, когда усердно работал в твоем престижном Консультативном совете. Мне пришлось признать, что когда ты на высоте, ничто в мире не может вдохновить мечты нации так, как это делаешь ты, – мечты, подкрепляемые потоком целеустремленных студентов, жаждущих стать учеными, инженерами и техническими специалистами на службе величайшей миссии всех времен. Ты в значительной мере стало воплощением Америки не только для твоей страны, но и для всего света.

Итак, нам обоим исполняется шестьдесят и мы начинаем свое шестьдесят первое путешествие вокруг Солнца, и я хочу, чтобы ты знало, что я разделяю твои скорби и радости. И я с нетерпением жду твоего возвращения на Луну. Но не останавливайся там. Манят Марс и более далекие цели.

Дорогой ровесник, хотя я и не всегда им был, но теперь и всегда я – твой покорный слуга.

Нил Деграсс Тайсон

Нью-Йорк

I. Этос

Характерный дух культуры, проявляющийся в ее убеждениях и чаяниях

Глава 1. Надежда

Это все, что тебе остается, когда понимаешь, что не полностью контролируешь результат. Но как еще мы можем преодолеть испытания, которые ставит перед нами жизнь?

Кома

Воскресенье, 25 февраля 2007 г.

Уважаемый мистер Тайсон,

я давно подозревала, что мы живем во Вселенной, которая хочет нас убить, поэтому я не удивилась, когда вы сказали об этом в своей беседе. Но где же надежда? Или ее нет?

Я провела 13 дней в коме в 2001 году и чудесным образом вернулась к жизни, чтобы остаться со своим дорогим мужем. Он спел мне песню о любви и позвал меня вернуться, и я открыла глаза и улыбнулась ему. Тем не менее я навсегда изменилась под влиянием информации, с которой я вышла из этого состояния, ведь большая ее часть была неприятной. Является ли «неприятная» часть основой того, что нас окружает, по вашему мнению? Если так, как же вы радуетесь жизни? Или вы не радуетесь?

С глубоким уважением,

Шейла Ван Хоутен

Уважаемая миссис Ван Хоутен,

я различаю два вида надежды. Один из них – своего рода религиозная надежда, когда люди молятся или совершают какой-либо культурный обряд, чтобы улучшить ситуацию.

Но есть и другой вид надежды – это стремление узнавать больше о реальном мире и использовать свой разум, чтобы изменить ситуацию к лучшему. При таком подходе привнесение в мир надежды зависит от человека.