Письма (1857) - [38]

Теперь второе средство пугнуть Краевского.

Я писал тебе, что Минаев был у меня и что я обещал сотрудничество в "Светоч". Съезди к Калиновскому, главному издателю и капиталисту "Светоча". Ради бога, съезди и съезди немедленно. Адресс спроси у Милюкова. Милюков один из редакторов. Войдя к Калиновскому, ты прямо, просто и откровенно скажи ему: "Есть роман. Некрасов предложил условия не такие. Краевский попросил роман, и мы накануне заключения с ним окончательных условий. Но я еще ничем себя не связывал. Между тем Некрасов заходил ко мне, обещался зайти другой раз; следовательно, хочет предложить другие условия. Одним словом, "Современник" и "Отеч<ественные> записки" перебивают. Некрасов дает до 100 р. с листа, Краевский даст наверно 120, но брату нужны деньги. На днях он писал мне, что г-н Минаев был у него и просил сотрудничества в "Светоч". Брат просил меня переговорить с Вами. Вы, как новый журнал, не имеете еще ни значения, ни подписчиков. Писателю известному и с любопытным именем, конечно, лучше участвовать в журналах, имеющих и значение и репутацию. Следовательно, если он не отказывается (2) участвовать у Вас, то, разумеется, в надежде, что Вы дадите больше. Что бы Вы дали?" (К этому непременно прибавь, что я пишу теперь прелюбопытные "Записки из Мертвого дома", что это явится в одном из известных журналов, кажется в "Современнике", и что это сочинение может еще более заинтересовать насчет автора публику. Да еще прибавь, что "Отеч<ественные> записки" хотят напечатать (3) мой роман в этом году. Следовательно, в будущем году я бы мог напечатать его отдельно. А напечатав в "Светоче", я должен буду перепечатать его только через год, следовательно, теряю.) Если Калиновский попросит отсрочки, то скажи, чтоб решались скорее. Если же решит тотчас же и скажет цену, то нам огромная выгода. Торгуясь с Краевским, ты прямо скажешь, что "Светоч" дает больше и деньги вперед. Что брату теперь не до славы; нужны деньги. Что, наконец, брат не ищет ни протекции, ни знаменитых журналов, а поступает с публикой честно. Если роман хорош, то и у Калиновского он будет хорош и там публика заметит, хоть не сейчас, а заметит. Если же худ, то и в "Отеч<ественных> записках" он будет худ; следовательно, брату смотреть на это нечего и приплачивать за честь видеть свое имя в "Отеч<ественных> записках" не приходится. Но если Калиновский даст 150 р., то с радостию, с богом отдай ему и отдай немедленно. Лучше этого и вообразить ничего нельзя. 2000 с лишком, да это клад. Мне наплевать, что у "Светоча" нет подписчиков. Если роман хорош - не пропадет. А гнева и презрения "Соврем<енника>" и "Отеч<ественных> записок" я не боюсь. Во-первых, просто не боюсь, а во-2-х, они же узнают, что у меня "Мертвый дом". Небось: не станут ругать "Степанчикова". И потому вот тебе, друг Миша, для Калиновского условия: 150 р. с листа. Половину вперед немедленно, а другую по напечатании. Печатать в январе и в феврале. Голубчик мой! Сделай мне это, сделай, ради бога, будь друг, докажи что ты мне друг. Пойми, что это мой будущий хлеб и что надо ковать железо пока горячо. Если ты мне друг, то сделаешь. Прости меня за то, что беспокою тебя. Отслужу тебе за это. Уж этот роман надоел мне. Во всяком случае отвечай поскорее.

Письмо мое к государю пойдет завтра в Петербург, чрез Адлерберга. Это еще и прежде решено было. Но ты, впрочем, Миша, не очень об этом рассказывай. По крайней мере теперь. Что будет - не знаю. Государь милосерд. Но, однако ж, могут быть задержки, справки у Долгорукого и т. д. Во всяком случае, я не надеюсь, голубчик мой, увидеть тебя очень скоро. Предвижу это. Насчет письма Ждана-Пушкина и пакета к Марье Дмитриевне, то пришли их непременно. Прощай, мой бесценный, обнимаю тебя, не сердись на меня. А мне жить здесь тяжело, очень, очень тяжело.

Т<вой> Дост<оевский>.

С Некрасовым будь очень вежлив, любезен и краток. Сделай вид, что забежал на минутку и очень опешишь.

(1) вместо: потребует срока для ответа - было начато: подожд<ет>.

(2) было: хочет

(3) было начато: напечатают ро<ман>

163. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ 20 октября 1859. Тверь

Тверь, 20-го октября 59.

На этот раз пишу тебе только два слова, бесценный мой Миша. Письмо твое от 17-го окт<ября> я получил, а посылки твоей еще не получил, даже повестки из почтамта не получал. Наш почтамт чрезвычайно (1) неисправен. Впрочем, не знаю еще наверно, когда пошла посылка из Петербурга. Там, может быть, задерживают.

Благодарю тебя, друг мой, за твои старания и за хлопоты при собирании моих сочинений. Я понимаю, как ты стараешься обо мне, и чувствую. Когда-нибудь отплачу.

Получил ли ты то письмо мое (последнее), где я прошу тебя съездить к Некрасову и Калиновскому? Вообще, друг мой, еще раз умоляю тебя, в каждом письме своем уведомляй, что "такое-то письмо твое, дескать, мною получено" и т. д. Это важно. Пойми это. Да еще умоляю тебя, бесценный мой, поступить по моей просьбе в последнем письме, то есть съездить и к Некрасову и к Калиновскому. Конечно, повергаю всё на твое соображение. (Могут выйти обстоятельства, каких я не знаю.) Но согласись сам, что совет мой довольно основателен и что к этим людям не худо бы съездить.