Письма 1833-1854 - [18]

P. S. Как по-вашему, Девис - натура увлекающаяся, пылкая? (Я имею в виду нашего восторженного скульптора.) Как Вы думаете, если его пригласить сюда, можно будет устроить, чтобы он увез это невероятное существо? Она отличается удивительно ровным рельефом со всех сторон, и с нее можно было бы вылепить грифона или еще какое-нибудь легендарное чудище.

P. P. S. А то пусть бы он вылепил ее бюст, несколько "усугубив" его. Я бы чувствовал себя в какой-то мере отомщенным.

62

С. ХАРФОРДУ *

Лондон, Девоншир-террас, 1,

Йорк-гейт, Риджент-парк,

14 октября 1840 г.

Сэр,

Я бы ответил на Ваше письмо тотчас же, если бы оно попало ко мне своевременно. Но меня два месяца не было в городе, а так как письма, адресованные мне на издательство, обычно мне не пересылаются (ибо они редко представляют для меня интерес, а, напротив, таковы, что я стремлюсь их избегать), то я только нынче утром получил Ваше письмо.

Обширная переписка, которую я веду сверх других моих дел, отнимает у меня много времени, и поэтому в эпистолярном разговоре я вынужден быть кратким. Во-первых, позвольте мне заявить, что я искренне и от души интересуюсь работой и стремлениями всякого молодого человека. А во-вторых, если Вы пожелаете, чтобы я прочитал Ваши стихи - все ли, или только избранные, - я готов это сделать.

Должен, однако, прибавить, что примусь за чтение с тяжелым сердцем, ибо заранее знаю, что не могу быть Вам полезен. Расположение, которым я пользуюсь у своих издателей, распространяется только на меня лично. Как бы они ни ценили меня, моя рекомендация ничего не стоит, ибо не сулит им прибыли; и я не могу припомнить, чтобы она хоть раз кому-либо помогла. Таким образом, Вы меня поставите перед печальной необходимостью либо сообщить Вам, что я не вижу никакого преимущества у Ваших произведений над теми тысячами, что годами прозябают в состоянии личинок, то есть в рукописи, тщетно надеясь взлететь бабочками в печати, либо - что стихи, на мой взгляд, очень хороши, но я ничем помочь не могу. Впрочем, если даже один из этих двух ответов в состоянии дать Вам хоть малейшее удовлетворение, поверьте, я буду счастлив Вам его доставить.

Преданный Вам.

63

С. ХАРФОРДУ

Девоншир-террас, Йорк-гейт,

25 ноября 1840 г.

Сэр,

Я прочитал стихи, которые Вы мне прислали и которые я Вам возвращаю с этим письмом, и, в соответствии с Вашей просьбой, сообщаю Вам свое мнение о них. Я отнюдь не считаю свое мнение безошибочным и не хотел бы, чтобы Вы его таким считали; я не ожидаю и, уж во всяком случае, не стремлюсь к тому, чтобы Вы придавали ему какое бы то ни было значение.

Начну с приятного и скажу все, что имею сказать в похвалу. Вы сообщаете мне, что очень молоды и еще что у Вас есть занятие, которое берет большую часть времени, так что Вы можете отдаваться творческим порывам лишь украдкой. Любовь к добру и красоте и желание выражать это чувство похвальны, весьма похвальны в человеке, находящемся в обстоятельствах, подобных Вашим. Такая любовь должна доставить счастье Вам самому, даже если она бессильна осчастливить человечество, и я ни в коем случае не стал бы обескураживать Вас в Ваших трудах, столь достойных и облагораживающих душу. Поиски совершенства, каким бы ни идти к нему путем, лишь бы его озарял свет правды, - вообще говоря, занятие превосходное, и, подобно поискам философского камня, оно увенчается множеством непредвиденных открытий, даже если Вы и не достигнете той единственной цели, которую поставили себе сами.

Кроме того, мне кажется, у Вас много хороших мыслей, которые Вам иногда удается выразить просто и удачно, Вы испытываете любовь к природе и всему живому и, разумеется, - ибо, это непременные спутники мысли, - вы обладаете глубиной чувства и даром проникновения.

С другой стороны, Вам еще предстоит многому научиться. Ваш стих подчас жесток и неправилен, мысль вычурна и неестественна, а в образах больше благозвучия, чем смысла. Первый грех могут устранить лишь время и чтение; что касается остальных двух, я отметил те случаи, которые бросились мне в глаза. Чарами разлучить тигра с коварством, кровь, бьющую фонтаном, обвить цепкими пальцами (задача, кстати сказать,, почти непосильная), заставить солнце развевать знамя своего плаща, а птичек задыхаться от блаженства, чеканить слова огнем, разрывать человека в клочья с помощью цепей, осенять чело дамы знаменем любви - все это так похоже на бессмыслицу, что я иного слова и не подберу. Это верно, что в творениях наших величайших поэтов можно найти самые неожиданные и чудовищные образы; не следует, однако, забывать, что велики они были не благодаря этим пятнам, а несмотря на них, что на каждую подобную неудачу у них приходится множество прекрасных и величественных мыслей, перед которыми меркнет все остальное. Не подражайте эксцентричностям гения, а старайтесь следовать за ним, когда он парит на большой высоте. Угнаться за ним трудно, но он выведет Вас в более высокие сферы.

Слишком много у Вас говорится о волшебных странах и волшебстве, чрезмерно часто, на мой вкус, упоминаются нервы и сердечные струны, избыток отчаянья, а также таинственных побуждений в груди, которые лучше бы там и оставались. Поэту не следует вечно толковать о своем недовольстве жизнью и внушать другим, что они должны быть недовольны ею. Предоставьте Байрону его мрачное величие, а сами стремитесь услышать: