Писарев - [50]
Обострение политической борьбы вокруг крестьянской реформы привело к окончательному размежеванию либералов и революционных демократов. Опасаясь последствий революционной проповеди «Современника», проповеди его идейных вождей — Чернышевского, Добролюбова, либералы перешли в наступление.
Атаку начал самый солидный и влиятельный московский журнал «Русский вестник», во главе которого стоял М. Н. Катков. Либерал и англоман, крупная личность со сложной биографией. Когда-то, в юные годы, он был участником кружка Н. В. Станкевича, другом В. Г. Белинского и М. А. Бакунина, А. И. Герцена и Т. И. Грановского, сотрудником передовых журналов (в нем одно время Белинский видел «великую надежду науки и русской литературы»). В середине 40-х годов Катков отрекся от увлечений юности, разорвал прежние литературные связи и стал профессором философии Московского университета. С 1856 года он издавал «Русский вестник», вел его в духе умеренного либерализма, восхищался английским государственным устройством и выступал против революционных и социалистических идей.
С января 1861 года почти в каждом номере «Русского вестника» имелась статья против «Современника».
В январе — «Несколько слов вместо «Современной летописи» — об изменении тона «Современника» в отношении некоторых писателей (имелся в виду И. С. Тургенев, прекративший свое сотрудничество в журнале).
В феврале — «Старые боги и новые боги» — против «Антропологического принципа в философии» Чернышевского, с обвинением, что он не умеет критически относиться к воспринятым им воззрениям и слепо следует за Фейербахом.
В марте — «Наш язык и что такое свистуны?» — попытка создать общественное мнение против направления «Современника», сожаления о том, что оно до сих пор «не возбуждает никакой реакции в нашей литературе». Намекая на политический радикализм «Современника», Катков доносил: «Что совершенно возможно у нас в печати, то было бы совершенно невозможно в обществе».
В апреле — перепечатка статьи профессора Киевской духовной академии П. Юркевича «Из науки о человеческом духе» — против «Антропологического принципа в философии». В предисловии Катков отметил, что эта статья «разоблачает наглое шарлатанство, выдаваемое за высшую своевременную философию».
В мае — «Одного поля ягоды», где сближаются позиции «Современника» со взглядами крайне правой «Домашней беседы» мракобеса В. И. Аскоченского. «Они совершенно сходятся в своих отрицаниях», — писал Катков.
В апреле — мае к «Русскому вестнику» присоединились «Отечественные записки», либеральный журнал «золотой середины», не имевший определенного направления, в котором могли появиться рядом и чрезмерно радикальные, и совсем ретроградные статьи. Редактор политического отдела Н. В. Альбертини вступился за итальянского министра Кавура, о котором непочтительно отозвался Добролюбов; редактор «Современной хроники» С. С. Громека подхватил упрек «Русского вестника» свистунам, которые «свергают идолов и авторитеты для того только, чтобы самим занять их место, разжалывают литературных генералов потому только, что сами хотят быть фельдмаршалами».
Поощряемый Благосветловым, Писарев вмешался в эту полемику, выступив со статьей «Схоластика XIX века», где, по его словам, изложил «основу целого миросозерцания» — мысли, вылившиеся «из глубины души».
«Журналистика, проводящая общечеловеческие идеи в русское общество, нуждается в посредниках, которые проводили бы эти идеи к народу» — такова одна из опор, на которых Писарев строит все здание. Но из чего проистекает нужда в этих «посредниках»? Писарев убежден: «в настоящее время народ еще не в состоянии» осознать эти общечеловеческие идеи, «обращать их в свое умственное достояние», он не готов к тому, чтобы «органически перерабатывать их силою собственного мышления…». Бесплодными находит он всякие мечты о «сближении» сейчас с народом. Они лишь отвлекают журналистику от ее «настоящего дела».
Но в чем же оно, это «настоящее дело»? Ответ вполне ясен: в «живом общении» с той сферой читателей, которая ждет от журналов, от литературы, «притока знаний и идей». Эта «сфера читателей» — среднее сословие, которое «наполняет собою университеты, держит в руках литературу и журналистику», занимается наукой. Люди молодые и свежие, способные «принять истину и отрешиться от отцовских заблуждений», и должны стать, по мысли Писарева, нужными журналам «посредниками».
«Но что же может и что должна сделать журналистика» для этих людей? Очевидно, «помочь» им выработать себе разумное миросозерцание. «Литература во всех своих видоизменениях, — подчеркивает Писарев, — должна бить в одну точку; она должна всеми своими силами эмансипировать человеческую личность от тех разнообразных стеснений, которые налагают на нее робость собственной мысли, предрассудки касты, авторитет предания, стремление к общему идеалу и весь тот отживший хлам, который мешает живому человеку свободно дышать и развиваться во все стороны».
