Писарев - [45]

Из четырех представленных на медаль сочинений профессор Касторский сразу отклонил два как не заслуживающие одобрения. Два оставшихся были, по его мнению, полны «живого интереса». «Писатель первого из них под № IV с девизом «еже писах, писах», — резюмировал профессор, — …очевидно, обнаруживает признаки замечательного оригинального литературного таланта. Усвоивши предмет основательно, научно, долгими и серьезными занятиями, автор излагает его потом в форме необыкновенно живой…изложение постоянно носит характер свежести, новости, сочетание мыслей и предметов умно, оригинально, так сказать, доходчиво; язык жив, но вместе и прост до такой степени, что автор не дает себе, кажется, ни малейшего труда подумать о внешней форме изложения, но после всего читатель все-таки охотно помирится с его фразой, потому что она сказала то, что хотела сказать». (На выпускном экзамене Касторский полюбопытствовал взглянуть на черновик. Услышав, что работа писана сразу набело, профессор «почувствовал несказанное удивление» и, пожимая студенту руку, растроганно проговорил: «Даже Пушкин писал «Капитанскую дочку» сначала начерно».)

Профессор нашел в сочинении и недостатки, «впрочем, в юноше простительные»: «автор, еще не совсем привычный к полному управлению своим материалом, слишком широко понял в задаче фразу: время Аполлония Тианского. Читатель, конечно, с живым интересом читает изображение цезарей Юльева дома, двора их, высшего общества Римского, бедняков, рабов, жрецов, предводителей, философов и пр. и пр. Но статьи эти, или, точнее говоря, изложение их, не всегда имеет прямое отношение к деятельности Аполлония. Статьи эти можно увеличить и можно убавить, не вредя сюжету». Второй недостаток, по мнению Касторского, менее важен. «Наш талантливый писатель, — писал профессор, — не хотел во второй части очертить собственно всех отношений учения и жизни Аполлония, сообщенных Филостратом. Держась большей частию разделения сочинения Филостратова на главы, он, с свойственным ему талантом, останавливается больше на местах резких, главных, рисуя из содержания их нередко прекрасную картину древнего языческого мира: другие обстоятельства он или оставляет намеренно, или отделывается от них двумя-тремя живыми чертами».

Автор другого сочинения № VI под девизом «Ты нам скажи: он просто человек, или какой чернокнижник, губитель?», по мнению профессора, «писатель более обдуманный, холодный, методический». Он. «счастливо, хотя, впрочем, несовершенно, избегнул излишнего распространения понятия «века Аполлониева» и «как бы в противность своему товарищу излагает последовательно все фазы жизни Аполлония, следом за ним шаг за шагом излагая и обсуждая речи его, дела, случаи и т. д.». Кроме того, в приложении автором дан интересный очерк литературы предмета. В этом серьезном, добросовестном, полном труде, «кроме также некоторой шаткости в плане первой части», профессор считает недостатком «усилия, не всегда счастливые, которые переданы письменам спустя более 100 лет по смерти неудачного реформатора язычества».

Касторский предложил ходатайствовать перед советом университета о награждении обоих молодых писателей «с различными, но неоспоримо замечательными достоинствами» золотыми медалями, отдавая первое место сочинителю рассуждения под № VI. Факультет не согласился с этим заключением и в своем заседании 30 января 1861 года определил: «Ходатайствовать в Совете о назначении двух золотых медалей, одной № IV для сочинения с девизом «еже писах, писах», — другой № VI для сочинения с девизом «ты нам скажи, он просто человек», отдавая первое место первой из названных диссертаций».

«В совете университета, — писал Писарев в «Нашей университетской науке», — произошло разногласие: присяжный ценитель наших работ, Креозотов, в своем отчете расхвалил обе диссертации и приписал моему труду высокое литературное достоинство, а работе моего соперника глубокую научную основательность. Кому же дать золотую медаль? Большинство говорило, что по всем правилам золотая медаль принадлежит научной основательности. Но сильная партия утверждала, что следует дать золотые медали и научной основательности, и литературному достоинству. Слышались даже еретические голоса, безусловно защищавшие литературное достоинство. Однако здравый смысл и справедливость одержали верх. Профессора поняли, что пленяться смелостью и живым языком и пренебрегать другими, более прочными достоинствами труда — не следует».

1 февраля совет по большинству голосов присудил золотую медаль сочинению № VI, а серебряную (за неимением другой золотой) № IV. «Положив такое решение, — писал Писарев, — они распечатали конверты, заключавшие в себе фамилии авторов, и узнали тогда, кому принадлежит научная основательность и кто отличился литературным достоинством». Совет определил: «донести г. попечителю СПб учебного округа об удостоении студента III курса историко-филологического факультета Ник. Утина — золотой медалью и студента IV курса историко-филологического факультета Д. Писарева — серебряной медалью».

Решение совета, утвержденное попечителем, было оглашено для всеобщего сведения на годичном торжественном акте университета 8 февраля.