Пиршество демонов - [50]

— Телепортация не обслуживает Марс, — сказал он после неловкой паузы.

Затем Координатор отвел Кроудона в сторону и сказал вполголоса:

— Либо этот человек и раньше был помешанным, либо шок вызвал у него тяжелое душевное расстройство. Отвезите его в Классификацию к психологу-клиницисту. Я позвоню и предупрежу, чтобы кто-нибудь задержался, — добавил он, взглянув на часы. — Потом отправьте его назад в его собственное время.

"И мне, право, все равно, попадет он туда или нет", — с горечью подумал Координатор.

Телепортация доставила упоенного восторгом Джона в Классификацию, где хорошенькая служительница (на самом деле это была медсестра) надела ему на голову шапочку, обвешанную проводами, и попросила покрепче сжать металлические ручки кресла.

— Ну, а теперь расслабьтесь, — сказала она и вышла в соседнее помещение настроить лучеуловитель.

Через пять минут она вернулась и проводила Джона в кабинет, почти совсем пустой. Только письменный стол, кресло перед ним и человек за столом. Психологу пришлось задержаться после работы, чтобы принять Джона.

— Э… гм… мистер Джон, — сказала сестра, — это… э… пси-человек Миллер. Он вам поможет, — добавила она мягко.

Психолог Миллер сделал Джону знак сесть в кресло у стола. Он очень устал и даже поддерживал голову ладонью, пока проглядывал энцефалограмму Джона через окошечко в крышке стола. "Как облечь все это в слова?" — недоумевал он.

— У вас бывают периоды возбуждения, — сказал он наконец. — Вы всегда уверены в себе. Вы многословны. Ваши убеждения (он содрогнулся) идут вразрез с общим направлением вашей культуры.

Это было лишь бессмысленное хождение вокруг да около, и он решил не продолжать.

— На вашем месте я бы обратился к врачу, — сказал он. — Есть… а… э-э… некоторые указания на гормональный дисбаланс. Вот примите штучку, — и он протянул своему посетителю прозрачный тюбик с сахарными таблетками.

Джон застыл в благоговейном изумлении. Этот человек, только прижав руку ко лбу и сосредоточившись, сумел узнать так много! Глаза Джона увлажнились при этом доказательстве могущества силы пси. Он взял предложенную таблетку и рассеянно разжевал ее. Его охватило ощущение блаженного покоя.

— Примите и вы, — предложил он Миллеру.

— Почему бы и нет? — сказал Миллер и проглотил двойную дозу эвфорина. День и без того выдался тяжелый, а тут еще это…

Заключительная часть визита Джона в грядущее прошла словно в блаженном сне. Телепортация, автомобиль, кабинет Кроудона — и вот он уже в той самой комнате его собственного мира, из которой его так внезапно вырвали. Он выбежал на улицу — скорее на самолет, на поезд, скорее, скорее! Лишь бы почувствовать под пальцами клавиатуру пишущей машинки и начать редакционную статью, уже рождавшуюся слово за словом.

Он писал:

"Мы живем в мире, который ученые-ортодоксы отказываются видеть, а увидев, отказываются признать, отказываются поверить собственным глазам.

И все же за последние сто лет и в этой среде находились мужественные ученые, удостоверявшие пси-свойства многих одаренных людей. Они видели неопровержимые доказательства левитации и телепатии.

Теперь благодаря тому, что мне пришлось пережить, я узнал, что сейчас среди нас есть человек, уже сумевший установить телепатический контакт с голубями.

Мы живем на исходе бесплодной эры в истории человечества, но семена грядущего уже прорастают в земле. Это именно то грядущее, которое предсказывали те из нас, кто лишен предвзятости, кто истинно восприимчив. Мертвящая рука научной ортодоксальности не в силах надолго задержать…"

Джон ПИРС НЕ ВИЖУ ЗЛА

Когда мы с Виком Тэтчером проходили курс в Дальнезападном университете, многие аспиранты тех не столь тучных времен кое-как перебивались, читая лекции студентам. Многие, но не Вик. Он зарабатывал куда больше, изготовляя диатермические аппараты для частнопрактикующих врачей, но главное — конструируя для преуспевающих медиков-шарлатанов внушительные, сложнейшие и совершенно бесполезные приборы, с мигающими лампочками, зуммерами и прочими загадочными атрибутами. Он нравился мне тогда, нравится и сейчас. Меня радовало, что он сумел добиться большего количества жизненных благ, чем кто-либо другой из нас всех. Однако многие наши однокашники, которые нравились мне не меньше, всегда относились к нему гораздо хуже, чем я. Я приписывал это зависти или чрезмерной щепетильности.

Поэтому прежде, когда я заезжал в наш Дальнезападный и болтал с Грегори и другими ребятами, меня всегда злило, если они упоминали про Вика в своем обычном тоне, и я им это высказывал. Но в прошлый раз, когда я там был, я промолчал. Мне не хотелось даже вспоминать о моей последней встрече с Виком, а уж тем более говорить о ней. Я прекрасно знал, что сказали бы по этому поводу мои друзья, и не мог придумать никакого ответа. К тому же у меня не было ни малейшего желания сообщать о моей собственной роли в этой истории.

Встретились мы с Виком тогда по чистой случайности. Он не знал, что я должен прочитать доклад об игровых машинах на съезде радиоинженеров Тнхоокеанского побережья, а я не знал, что он в то время находился в Калифорнии. Однако о моем докладе упомянули газеты, и Вик позвонил мне в гостиницу. И следующий день я неожиданно и с немалой для себя выгодой провел в большой киностудии в Калвер-Сити — описать это место так, как оно того заслуживает, мне, разумеется, не по силам. «Мегалит» как раз заинтересовался телевидением. Вик возглавлял научно-исследовательское бюро компании, я оказался там в качестве эксперта-консультанта по теории связи, а развертывалось действие в конференц-зале.