Пираты южных морей - [2]

А теперь представьте, как кружили людям головы подобные рассказы о воистину гигантских барышах (их тогда называли «доходами»), которые можно было заграбастать, промышляя морским разбоем. И немало нашлось в те времена отважных мореплавателей, бороздивших на своих суденышках безбрежный океан: кто ради того, чтобы открыть новые моря и земли, а кто — и, пожалуй, таких было большинство — в погоне за испанским богатством: Фробишер, Дэвис, Дрейк и еще десятки других.

Бесспорно, многие из авантюристов, участвовавших в той лицемерной войне, которую протестантская Англия вела против католической Испании, вполне искренне разделяли идеи кальвинизма и пуританства, что делало этих людей беспощадными к своим врагам. Но в равной степени несомненно и то, что золото, серебро и прочие богатства «вавилонской блудницы», то бишь католической церкви, также в значительной степени питали ту неукротимую энергию, с которой отважные британские мореходы бросали вызов неведомым ужасам великого океана, простиравшегося до самого заката, чтобы там, в далеких водах, нападать на огромные, неуклюжие, груженные сокровищами испанские галеоны, курсировавшие по Карибскому морю и через Старый Багамский пролив.

Эта давняя война на религиозной почве была воистину отвратительной и ужасной. Сегодня с трудом верится в то, насколько бессердечными и жестокими были тогда люди. Как правило, для тех, кто попадал в плен, смерть была самым милосердным наказанием. Испанцы предавали пленных англичан в руки священной инквизиции: а что это означало, знает весь мир. Когда же англичане захватывали испанский корабль, пленников жестоко пытали: причем нередко это делалось не только в качестве мести, но и с целью выведать, где находятся тайники с сокровищами. Жестокость порождала жестокость, и трудно сказать, кто изобретал для своих жертв более изощренные пытки — протестанты или католики.

Вот один лишь пример. После захвата Эриком Кобхэмом испанского судна в Бискайском заливе, когда сопротивление врагов было подавлено и ярость сражения угасла, он приказал своим людям связать капитана и команду, вообще всех испанцев, находившихся на борту (неважно, вооруженных или нет), зашить их в грот-мачту и бросить за борт. Когда через несколько дней парус вынесло на берег, в нем было двадцать мертвецов.

Конечно же, подобные деяния, как того и следовало ожидать, не оставались неотомщенными, и в оплату долгов жестокого Кобхэма испанцы тоже загубили немало жизней.

Теперь вы и сами убедились, что в Англии во время войны с Испанией процветало самое настоящее пиратство. Причем власти, как уже упоминалось ранее, не только ему попустительствовали, но и одобряли: участие представителей знати в подобных, с позволения сказать, мероприятиях отнюдь не считалось зазорным. Постепенно смертельная некогда вражда между протестантством и католицизмом начала ослабевать. Религиозным войнам было еще далеко до завершения, однако, образно выражаясь, ножны теперь не отбрасывались, когда обнажался клинок. Настало время номинального мира, и в Англии выросло целое поколение, которое уже не считало приемлемым сражаться со страной, с которой их родина официально не находится в состоянии войны. Но, увы, брошенное семя дало всходы: стало понятно, что вполне возможно безнаказанно грабить испанские суда. Если жестокость и страсть к кровопролитию один раз получили прощение, остановить их дальнейшие проявления уже практически нельзя.

Теперь в Европе Испании почти ничего не угрожало, однако в Вест-Индии она постоянно воевала, причем чуть ли не со всем миром — с англичанами, французами, голландцами. Надо было любой ценой удержать свои завоевания в Новом Свете: для Испании это было едва ли не вопросом жизни и смерти. К тому времени она постепенно утратила свои позиции в Европе, Реформация сильно пошатнула мощь этой католической империи. Америка была ее сокровищницей, на нее одну возлагала Испания надежды регулярно пополнять золотом и серебром свой изрядно прохудившийся кошель. Именно поэтому она и боролась столь энергично и отчаянно, не желая никого допустить к своим колониям: тщетные усилия, ибо старый порядок, на котором зиждилась ее мощь, рухнул уже безвозвратно. Но Испания по-прежнему изо всех сил противилась судьбе, и потому в тропиках Америки шла одна долгая, бесконечная война: между ней и всем остальным миром. Сие обстоятельство и способствовало процветанию в этом регионе пиратства, которое было уже давно запрещено в Европе. В далеких южных морях, где для того, чтобы разбогатеть, вполне достаточно было перерезать кому-нибудь глотку, существовал лишь один закон — беззаконие и признавалось одно-единственное право — право сильнейшего.

Глава I Буканьеры и маронеры Испанских морей [1]

К северу от северо-западной оконечности острова Эспаньола, который сегодня называется Гаити, на той стороне узкого, шириной всего восемь километров, пролива лежит горбатый островок причудливой формы, отдаленно напоминающий панцирь гигантской черепахи. Именно это сходство и определило в свое время название острова: Тортуга-де-Мар, что в переводе с испанского обозначает «морская черепаха». Это всего лишь жалкий клочок суши, размером приблизительно тридцать на десять километров, и на карте он едва ли больше булавочной головки. Но именно здесь и находился, образно выражаясь, очаг возгорания того страшного пожара человеческой злобы, алчности, жестокости и похоти, что прокатился по южным морям и разнес ужас и смерть по всей испанской Вест-Индии, от Сант-Августина до Тринидада, от Панамы до побережья Перу.