Пираты острова Крит - [3]

— Вали (покровитель)! Прости недостойного, но ты сам приказал немедленно докладывать о всех непонятных и странных событиях, произошедших вблизи крепости. — при этих словах главный телохранитель опустил взгляд, и продолжил, — К цепи, перегораживающей бухту, подошли две галеры, встали вдоль ее, и почти сразу затонули, перекрыв выход из бухты.

— А где были охрана, дозорные, смотрители…?

— Все на местах, и все мертвы.

— Немедленно поднимай гарнизон, все мосты через рвы обильно полить маслом. Подъемные механизмы ворот вывести из строя…

Ну вот, наконец-то неизбежное свершилось! То, что в ближайшее время объявится проклятый колдун, Али не сомневался, и даже не боялся, а скорей жаждал этого. Наконец-то появилась возможность встретиться со своим страхом лицом к лицу. Эмир не спеша облачился в доспех, в сопровождении сотни охраны объехал районы города, куда могли долететь зажигательные снаряды вражеских катапульт. Отдал последние распоряжения пожарным командам и поднялся на стену. Как раз вовремя. Четыре необычных, грациозных судна, от которых просто разило опасностью, в сопровождении десятка галер, встали на якоря в трех десятках метров от берега. От самого большего корабля отделилась необычная шлюпка — больше похожая на черное бревно, и сама, без помощи весел, поплыла к берегу. На носу шлюпки стоял только один воин, в черных как ночь доспехах. Гребень его шлема украшал красный как кровь плюмаж, в руке колдун — а это был, безусловно, он — держал копье, древко которого венчал белый флаг. Парламентер легко спрыгнул на берег, и уверенной походкой направился к тому участку стены, где находился в этот момент эмир. В десяти шагах ото рва он остановился, воткнул копье в землю, и с ухмылкой взглянул, как показалось Али, прямо ему в глаза. Несмотря на частично закрывающий лицо шлем, было сразу видно, что Александр совсем молодой парень — как минимум, на десять лет моложе эмира. А ведь поговаривали, что ему больше тысячи лет!

— Али, я пришел сказать, что твоя власть над островом подошла к концу. — пришелец говорил на чистом арабском, и его голос звучал более чем уверенно, — Собирай свои пожитки, и отправляйся на все четыре стороны. Даю слово — тебе и твоим людям в течении трех дней препятствовать не буду.

— Я слышал, что ты наглец. — со смешком ответил эмир, — Но ты просто безумец! Чтобы взять приступом Хандак, нужен настоящий лев с войском втрое больше твоего, и не один месяц осады. Ты слишком мелкая рыбешка, купец, чтобы претендовать на Крит.

— Любой ребенок знает, — смешком ответил переговорщик, — что мелкая рыбешка зубастей, чем большой таракан!

Али, как и его отец, носил роскошные длинные усы, которыми он гордился, и в отличие от черных как смоль волос на голове, они были бурого цвета. Так что намек, который взбесил главнокомандующего, понял каждый.

— Тебе в любом случае предстоит покинуть остров, законный хозяин здесь только я. — продолжил колдун уже серьезно, — Императрица Византии даровала мне эти земли…

— А Мегриб, Кордову, Фракию, Индию она тебе не даровала?! Если нет, то я тебе могу их подарить — иди, забирай! — ехидно ответил эмир, и с нарастающей злостью в голосе добавил, — С каких это пор византийская сучка может распоряжаться землями, принадлежащими другим?!

— А с каких пор вор и грабитель, тайком забравшийся в дом, становятся владельцем этого дома?! Кого ты хочешь обмануть, Али?! Твой безродный предок, Умар Абу-Хафс, как бунтовщик под страхом распятия бежал из Кордовы, его пригрела Александрия, где он через три года снова устроил бунт, но опять получив пинка и спасая свою шкуру, тайком высадился на Крите. Дважды испачкав от страха штаны, он начал строить на чужой земле неприступную крепость, а затем три его потомка продолжали его дело. Сорок пять лет твой род сидел тихо как мышь под веником, и лишь убедившись, что никому до них нет дела, осмелели и вновь занялись разбоем. Эти земли всегда принадлежали Византии, и твои предки, воздвигая неприступную твердыню, всегда помнили об этом.

Такого оскорбления Али стерпеть не смог — точнее, яркая вспышка ярости затмила его разум, и побудила к действиям. Мгновение — и его верный лук, со взведенной стрелой, в руках. Еще мгновение — и стрела отправлена точно в цель. Но случилось непредвиденное! Не долетев пару пядей до глаза колдуна, она оказалось в его руке. В то же самое мгновение с четырех ведущих кораблей захватчиков стартовали восемь стрел переростков, видимо из стрелометов, но полетели не в сторону крепости, а вдоль побережья, оставляя за собой дымные хвосты. Их целью был ничем непримечательный холм. Али зачарованно смотрел, как с громкими хлопками, озаряя все вокруг яркими вспышками, стрелы подожгли траву и кустарник, а затем, извергая клубы черного дыма, загорелась сама земля, и даже камни. Не надо было обладать, особым глазомером, чтоб понять, что эти адские стрелы легко достигнут не только окраины, но и центр города. И тогда все поглотит огонь.

— Там не на что больше смотреть. — раздался как из тумана голос колдуна. — Что не сгорит — то обуглится. А вот ты уже проиграл. Ненависть сжигает ум и застилает взгляд. Отныне ты не сможешь принять ни одного верного решения, а твой взгляд будет показывать только ложную цель. Вот ты думаешь, что выпустил стрелу — на самом деле ты выпустил удачу.