Пираты Новой Испании, 1575-1742 - [7]

Торговля с Китаем имела огромное значение для экономики Испании и ее американских колоний. Предметы роскоши, завозимые с Востока, пользовались большим спросом в Новой Испании, а в Перу, в свою очередь, за те же товары можно было выручить еще большую цену. Каждый год в течение двух с половиной столетий огромные неуклюжие галеоны, груженные сокровищами и деньгами, пересекали Тихий океан, тратя запасы американского серебра в обмен на шелка, фарфоровую посуду, воск, специи, духи, ювелирные изделия и всевозможную одежду и наряды. И все это несмотря на многократные королевские указы, налагающие ограничения и направленные на то, чтобы взять эту торговлю под монарший контроль.

Несмотря на существовавший лимит, ограничивающий число рейсов манильских судов до одного-двух в год, иногда в течение одного года Тихий океан пересекали три или четыре манильских исполина. Бывало, что из-за происков врага или вследствие кораблекрушения это торговое сообщение прерывалось на год и более. Стоимость груза, направляемого в Манилу (преимущественно это было серебро), обычно варьировала от 200 тысяч до миллиона песо, при этом стоимость товаров, прибывающих в Новую Испанию и Перу, была в 2–3 раза больше, а контрабандный товар увеличивал эту сумму более чем на 10 миллионов песо. Сведения об этом находим в книге Вильяма Литтела Шерза «Манильский галеон», весьма познавательной и раскрывающей читателю многие подробности, связанные с историей развития торговли испанских колоний в Америке с Китаем.

С открытием этого чрезвычайно выгодного морского торгового пути в Китай Акапулько на время пребывания в его порту манильских кораблей превращался в бурлящий жизнью город. Здесь обосновывалась большая колония ремесленников и разного рода мастеровых людей: плотников, конопатчиков, кузнецов и изготовителей корабельных парусов. В нем строились склады для хранения корабельной оснастки и продовольствия, которое приходилось завозить из отдаленных внутренних районов страны. Большую же часть года, из-за тяжелых климатических условий, Акапулько оставался пустынным и покинутым местом, если не считать небольшого поселения негров, мулатов и китайцев. Среди людей, постоянно проживающих в Акапулько, не было ни одного индейца. Это было грязное, малопривлекательное поселение, где соседствовали землянки и жилища, сколоченные из досок, крытых соломой и кишащих всевозможными паразитами, назойливыми москитами, которые способствовали распространению всевозможных тропических болезней. Манильские галеоны, как их называли английские писатели, после длительного рейса с Филиппин, в среднем длившегося около пяти с половиной месяцев, обычно прибывали в порт Акапулько в период с конца ноября по январь. (Средняя продолжительность тридцати семи зарегистрированных плаваний в восточном направлении с 1565-го по 1758 год составляла 170 дней.) Во время столь длительного перехода на борту манильских судов было много случаев заболевания цингой с летальным исходом, те же, кому удавалось благополучно завершить длительный вояж, по прибытии в Акапулько выглядели крайне изможденными и грязными. Их состояние еще более усугублялось из-за антисанитарных условий и той нездоровой атмосферы, которая царила в поселении. В Акапулько не было создано никаких бытовых условий для путешественников, и к 1698 году в поселении не существовало ни одной гостиницы или постоялого двора.

Пассажиры, прибывающие на галеонах, если они не собирались сразу пускаться в тяжелый путь по труднопроходимой дороге на Мехико, должны были конкурировать с сотнями торговцев, стараясь заполучить место на ночлег в грязной лачуге либо в одном из женских монастырей. Во время праздников, которые устраивались в Акапулько после прибытия каждого манильского судна обычно в январе или феврале, город наводняли приезжие люди, и стоимость проживания в нем неимоверно возрастала – положение, которое, по всей видимости, сохраняется вплоть до наших дней. Некий путешественник в 1698 году жаловался: для того чтобы нормально питаться, человеку необходимо тратить не менее песо в день, что по тем временам составляло баснословно большую сумму.

Еще до того как прибывший галеон успевали разгрузить в порту, приготовления к его снаряжению в обратный путь на Филиппины уже шли полным ходом. Солдаты, преступники, высылаемые на Филиппины, и пассажиры прибывали в город из Мехико; на судне затыкали паклей и заливали смолой швы, а в трюмы загружали продовольственные запасы и серебро. При благоприятном стечении обстоятельств время, которое манильский галеон затрачивал на путь до Филиппин, было несколько меньше, чем время, затрачиваемое на обратную дорогу, и составляло немногим менее четырех месяцев. Январь или февраль были самыми благоприятными месяцами для отплытия манильского судна в восточном направлении, поскольку в случае задержки возникала опасность его встречи с инверсными ветрами, либо прибытие на Филиппины приходилось на разгар сезона тайфунов. Но, невзирая на возможные трудности, отплытие судна зачастую откладывалось на конец марта или даже апрель, в результате чего манильские гиганты не раз терпели кораблекрушения, унося с собой жизни людей, находившихся на борту. (Из 148 зарегистрированных рейсов из Акапулько с 1566-го по 1784 год 2 галеона вышли в море в декабре, 5 – в январе, 11 – в феврале, 87 – в марте, 42 – в апреле, и 1 галеон покинул Акапулько в мае. Эти задержки были преднамеренно организованы мексиканскими торговцами, которые решили сбить цену на китайский товар, сговорившись не скупать его до тех пор, пока продавцы не вынуждены будут пуститься в обратное плавание. Вице-короли понимали, что галеоны, запоздавшие с выходом в океан, подвергались серьезной опасности, поэтому обычно отдавали приказ, согласно которому манильские суда должны были покинуть порт до определенной даты.)