Пираты Неизвестного моря - [5]
Ленька вдруг вскочил и пожал ошеломленному Петьке руку:
– Ты прав!
Папа остановился.
– А в чем дело? – спросила появившаяся мама.
Папа долго и нудно объяснял, как он услышал звонок, а ребят в комнате не было, а они оказались за дверью, а что они делали там так рано?
Ленька поспешно перебил папу:
– Мы с Петькой поспорили. Я говорил, что «Пионерку» в шесть утра приносят, а он говорил – не приносят.
– Да, да, разумеется, – поддержал его Петька, который наконец понял ловкий маневр капитана Леньки.
Глава 6.
Корабль тонет – крысы бегут
Разбудил их папа.
– Вы не проголодались? – спросил он, и в голосе его послышались грозовые раскаты.
Петька растерялся и ляпнул:
– У нас в холодильнике уйма крыс!
– Правда, – согласился папа. – Я сам сегодня видел двух.
Да, холодильник братья надолго запомнили!
Они сходили в «Молоко» – за молоком и кефиром, в «Сыр» – за сыром и в «Гастроном» – за колбасой, хотя вчера они колбасу и не ели.
Мама называла это трудовым воспитанием.
– Ну и как? – опросила она, когда братья загрузили холодильник продуктами.
– Прочувствовали, – сказал Ленька.
– Осознали, – подтвердил Петька.
А папа их пожалел. Он дал каждому по двадцать копеек.
– Идите в кино. Только маме – ни слова!
– Кого ты больше любишь? – спросил Ленька, когда они вышли из дома.
– Конечно, папу!
Они посмотрели вверх и увидели на балконе маму. Она явно пыталась им что-то оказать и показывала сетку.
– Дёру! – оказал Петька. – А то на базар за укропом отправят.
И «пираты» убежали во двор.
В кино они, конечно, не пошли.
– В лагере каждый день будут показывать, – оказал Ленька. – И все про шпионов.
Зато они купили в магазине посудо-хозяйственных и москательных товаров (и что такое – москательные?) перочинный ножик с двумя лезвиями. По одному – на брата.
По старой привычке они пошли в школу, оставляя неизгладимые шрамы на всех некрашенных деревянных заборах, которые им попадались. Так что ножик пришлось трижды точить об асфальт.
Деревья они не трогали. Сами сажали. Да и вообще, дерево – друг человека. А пираты – друзья зеленых насаждений. Где же им еще прятаться, как не в лесу, если нет надежного брига.
По пути они поймали какого-то «малолетнего преступника», который сорвал не менее двух тысяч листьев и хлопал ими, пугая окрестных собак и кошек.
Братья прочитали ему краткую лекцию, сопровождая ее легкими «внушениями», после чего вернули разоравшегося нарушителя на поруки прибежавшим родителям.
Родители долго их хвалили. И даже хотели отблагодарить за воспитание сына-шалопая, несомненно, ценным подарком.
Часами?
Щенкам?
Фотоаппаратом «Смена-2»?
Подшивкой журнала «Пионер» за 1952 год?
Но на это у родителей, к сожалению, не нашлось времени: парень поднял вой, и его пришлось спешно тащить домой.
Братья шли и оглядывались. Но их никто не догонял с подарками. А жаль!
На школьном дворе уже вертелись мальчишки. А у забора сидел на рюкзаке Олег Спасибо (такая фамилия) в окружении многочисленных родственников и чего-то ожидал. Спасибо был широко известен среди школьников. Из-за его редкой фамилии класс, в котором он учился, стал знаменитым.
Приходили делегаты со всех школ города и просили его показать. А потом говорили:
– Нашли, чем удивлять!
Как будто их кто-то звал.
Спасибо всегда все путал: расписание уроков, галоши в раздевалке и даже имена преподавателей. У него были ярко выраженные профессорские данные из кинофильмов для детей.
И сегодня он не изменил себе. Родственники пришли провожать его в лагерь, хотя отъезд был назначен на завтра. Так они и ушли не солоно хлебавши и даже не ругали его, так как были давно приучены ко всяким неожидонностям.
Гринберг собрал вокруг себя кучу младшеклассников и рассказывал, как к ним приходили мордатые-бородатые дяди с граммофоном, который пищал детским голосом, и пытались их «взять на пушку», замешав его, Леву, в это темное дело.
Его с интересом слушали, но не верили. Да и какой нормальный ученик поверит шахматисту?!
Подошел задумчивый Грунькин и сумрачно сообщил:
– В лагерь я не поеду.
Его начали уговаривать:
– Мы же решили всем классом!
– Все едут. Даже Петька, хотя он и не из нашего класса.
Грунькин стал жаловаться:
– Мария Федоровна (классный руководитель) сказала, что наш пионервожатый заболел, а с другим я принципиально не хочу.
– Ну и не надо, – вспыхнула Ленка, староста класса.
Она всегда вспыхивала, как спичка.
– Корабль тонет, крысы бегут! – презрительно изрек Петька.
Тогда Грунькин стал юлить:
– Я еще подумаю, посоветуюсь с классным руководителем и со своими родителями. – Он всегда подчеркивал, что именно со своими. – Да и что мне там делать? Там, наверное, нет литературно-поэтического творческого кружка. И вообще, мама достоверно узнала, что нас в колхоз на уборку загонят…
А Маша Пашкова, председатель классного общества Красного Креста и Полумесяца, заговорила всех до смерти:
– Ой, мальчики и девочки, ой как здорово! В походы будем ходить, на речку, в колхоз поедем. А лес! А костер!
И неожиданно запела:
– Солнце, воздух и вода…
Все зашумели, а Славка Рой всех перекричал. Он был пловец третьего разряда. Легкие у него были – ого-го!
– Это по мне! – кричал он.
Лагерь – это лагерь! Сколько туда ни езди, никогда не надоест.
