Пираты, корсары, рейдеры - [16]

Вторая половина XVI века предвещала неизбежную схватку между Англией и Испанией. Мир, поделенный между Испанией и Португалией папской буллой, был закрыт для английских кораблей. Богатства Востока и Нового Света проплывали мимо кошелей английских и голландских купцов; серебро, выкачанное испанцами из колоний, позволяло им вмешиваться в политику и внутренние дела всей Европы, в том числе и Британии. Решающая схватка состоится в конце века. Пока Англия еще слишком слаба, чтобы бросить вызов Испании. Но это не значит, что энергичная королева Елизавета и ее советники сидят сложа руки. Их политика, направленная на сокрушение величия католической Испании, предусматривает нанесение ударов испанцам везде, где только можно. И пиратство — один из путей к этому.

Английские, французские (гугенотские) и голландские капитаны, ведшие свои эскадры к сердцу испанских владений — в Карибское море — и нападавшие на тяжело груженные галионы, на которых вывозились богатства Америки, не считали себя пиратами. Когда они возвращались домой, их встречали как героев; в снаряжении их кораблей с охотой участвовали вельможи и короли. Но война между пиратами и испанцами была беспощадной, и если пират попадал в руки врагов, живым он не уходил. Жестокость войны усиливалась тем, что помимо материальных соображений никогда не забывался религиозный аспект проблемы. Английские, голландские и французские протестанты были для испанцев еретиками хуже дикарей, исчадием дьявола. И эти чувства были взаимны.

С каждым годом нападать на испанские эскадры становилось труднее, потому что Испания укрепляла свои форпосты в Карибском море, а торговые галионы теперь часто шли под охраной военных кораблей. Зато в огромной акватории Тихого океана, уже освоенной испанцами, пока не знали европейских пиратов. Да и в Индийском океане португальцы могли не опасаться европейских соперников. И вот во второй половине XVI века в Англии возникает идея проникнуть по ту сторону Американского материка, куда приходили «золотые» галионы с Филиппин и где в рудниках Перу добывалось серебро.

Френсис Дрейк, родившийся около 1540 года в Девоншире близ Тейвистока, был старшим из двенадцати детей фанатичного протестанта, который в начале пятидесятых годов XVI века переехал в Кент. Там многочисленное и бедное семейство обитало в протекающем, полуразвалившемся корабле. Корабль был первым домом, который помнил Дрейк. В двенадцать лет он стал юнгой. Впоследствии Дрейк любил подчеркивать свое протестантское происхождение и ненависть к католикам. Воспитание Дрейк получил с помощью дальнего родственника сэра Джона Хоукинса, знатного вельможи и известного моряка. Юношей Дрейк принимал участие в плаваниях Хоукинса. В 1567 году он уже командует кораблем «Юдифь», который вместе с другими судами Хоукинса совершал нападения на испанцев у берегов Америки. Эскадра Хоукинса попала в засаду и была разгромлена. «Юдифи», поврежденной меньше других, удалось выбраться из бухты, и, бросив товарищей на произвол судьбы, Дрейк взял курс домой. Адмирал Хоукинс вынужден был сказать о своем протеже: «Он бросил нас в минуту несчастья», однако впоследствии Дрейку удалось вернуть себе расположение влиятельного родственника.

В 1572 году Дрейк возвратился к американским берегам с двумя небольшими судами и совершил одну из первых пиратских десантных операций — ему удалось захватить испанский город Номбре де Диос, ограбить его и разрушить церкви. Но вывезти добычу не удалось. Налетевший шквал намочил порох, а сам Дрейк был ранен в ногу. Пришлось спасаться бегством. Затем он отправляется в путешествие, которое сразу выделило его из числа простых искателей приключений. Движимый идеей проникнуть к Тихому океану, он организует переход через Панамский перешеек. Индейцы провели его к высокому дереву, с которого он увидел голубую бесконечность Тихого океана. И, как он потом уверял, он вознес в этот момент молитву, чтобы господь дал ему силы выйти в этот океан на английском корабле.

Правда, не он первым поднял английский флаг над Тихим океаном. Это было суждено сделать одному из его спутников по Панамскому походу — Джону Оксенхэму. Перетащив с помощью индейцев через перешеек разобранный одномачтовый бот, какие обычно находились на больших судах для разведки и связи с берегом, Оксенхэм спустил его на воду уже в Тихом океане. Он успел потопить два испанских корабля, но вскоре был настигнут боевыми каравеллами и после короткого боя взят в плен и повешен.

Дрейк же, удовольствовавшись тем, что ограбил несколько сухопутных испанских караванов, возвратился в Атлантику. 9 августа 1573 года он уже в Плимуте, овеянный славой смельчака, знающего путь к незащищенным испанским владениям. Нельзя сказать, что Дрейк разбогател, но он предпочитал не разочаровывать слушателей: успех его следующего похода в значительной степени зависел от произведенного впечатления.

Этот невысокий, плотный здоровяк с очень широкими плечами и грудью казался моложе своих лет. У него были вьющиеся каштановые, коротко подстриженные волосы, острая бородка и пышные усы. Главным украшением круглого лица были широко открытые, веселые голубые глаза. Английский жизнеописатель Дрейка, Бенсон, отметил, что на всех его портретах «удивленный и в то же время настороженный взгляд, как будто он узнал только что о чем-то крайне важном и очень смешном и тут же готов действовать, не исключено, что за чей-то счет». Как бы продолжая эту мысль, другой английский исследователь, Уилкинсон, говорит: «Это, без сомнения, самое внимательное и открытое лицо во всей портретной галерее елизаветинского времени». Лицо было открытым, но настороженным.