Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - [49]

Скрытый смысл маневра первым оценил Тетю.

— Magnifique, Pierre! [46] — прокричал Поль Эли. — Артиллеристы успеют погасить пожар и будут готовы! Отлично! Умница!

Капитан брига разгадал эту хитрость, когда уже было слишком поздно. Бриг вышел из-под ветра. Прямые паруса на обеих его мачтах обстенились — плотно облепили такелаж. Бриг стал заметно терять скорость, чем не преминул воспользоваться де ла Крус, он зычно крикнул:

— Ведьма из Бордо ему в печенку! — схватил рупор и: — Право руля!

Тут Тетю попросил передать ему штурвал «Каталины».

Де ла Крус прокричал:

— Правым бортом, прицельный огонь по мачтам! Снести рангоут!

Залп сразу пришелся в цель. Чтобы ударить по «Каталине», ставшей правым бортом перпендикулярно носу брига, он должен был лечь с ней на одинаковый курс. Но как только бриг повернулся бортом, «Каталина» резко взяла влево, подставила корму, а затем, быстро развернувшись, сама пристроилась почти к корме брига, оказавшегося очень уж неповоротливым. Де ла Крус радовался тому, как точно исполняют матросы его команды. Он сказал об этом Тетю, но тот с таким азартом управлял «Каталиной», что ничего не услышал.

Залп левым бортом был менее удачен: на меткости сказалось увеличившееся между судами расстояние. Однако вслед за третьим залпом палубу вновь огласило громогласное «Ура!». Один из зарядов из спаренных ядер, очевидно, угодил в самое основание грот-мачты брига. Она с треском повалилась на левый борт, которым бриг тут же стал зачерпывать воду.

Де ла Крус отдавал команды. Тетю заработал штурвалом. «Каталина» выходила из боя, теперь капитан направил ее бушприт строго на восток.

Девото и Добрая Душа давно справились с пожаром и поднялись на капитанский мостик. Туда же чуть позже, отирая марлей окровавленные руки, пришел и Медико. Тетю встретил их, не скрывая своей гордости за де ла Круса.

— Почему ты и его не пустил ко дну? — спросил с горечью в голосе Девото, и капитану показалось, что перед ним стоит прежний озлобленный испанец, который ненавидит все и вся, жаждущий чьей-то смерти.

— Надо ведь, милый Андрес, чтобы кто-то мог рассказать остальным, что появилась «Каталина» и что мы с тобой умеем сражаться.

Девото потупился, сквозь смуглую кожу проступила краска стыда, он с жаром схватил руку де ла Круса, затряс ее.

Педро обнял Девото. Затем обратился к Хуану:

— Сколько мы потеряли людей?

— В лазарете тринадцать человек, четверо из них в тяжелом состоянии. Пятеро убиты, в том числе нотариус и подшкипер. Мы еще легко отделались! — и Хуан повысил голос, чтобы его могли услышать даже на палубе: — Тетю предупреждал! С Морганом надо быть осторожнее!

— Однако… хороший урок! — сказал де ла Крус.

— Мы куда сейчас, капитан? — спросил Добрая Душа.

— В Тринидад! — ответил де ла Крус.

— Бросьте мои внутренности акулам, если вы правы, капитан!

— Что ты имеешь в виду? — не понял де ла Крус.

— С вашего разрешения, мы утро встретим у знакомой мне бухты острова Пинос. Там тихо и рядом нужный лес! Пока «Каталина» в таком состоянии, приходить на ней в Тринидад нельзя!

Де ла Крус видел, что Тетю и Девото согласны с боцманом.

— Ты прав, боцман! А кто поведет «Каталину»? Там много отмелей и рифов!

— Добрая Душа, с вашего разрешения. Будьте спокойны!

— Но ты же ранен! — капитан только сейчас увидел, что рубаха на левом боку Доброй Души была разорвана и тело покрыто сплошной красной коркой.

— Обожжены и руки, и лицо, — добавил Медико. — В лазарет!

— Только вперед ногами! Или когда «Каталина» войдет завтра утром в залив Солдата на острове Пинос.

Глава 12 ТРИНИДАД

Звезды быстро исчезали с небосклона. На рассвете стало ясно, что Добрая Душа оставил справа мыс Франсес и привел «Каталину» к заливу, который хорошо знал.

Остров Пинос, что означает «Сосны», был открыт Христофором Колумбом в 1494 году и поначалу получил имя Эвангелиста. На карте он имеет вид жирной запятой, а жителям Кубы видится экипажем-двуколкой «китрин» с откидным кованым верхом.

К западному берегу Пиноса, в центре которого был расположен живописный залив Солдата, стекали речушки. Все они брали начало в отрогах горной цепи Де-ла-Эсперанса, покрытой густыми лесами из ценнейших пород деревьев. Помимо тропических, карибских и королевских сосен там в изобилии росли кедр, кебрачо, гуасима, сабику, красное дерево каоба и, что было особенно важно для экипажа «Каталины», акана, дагаме и гваяковое Дерево. Их самая твердая в мире древесина вместе с негниющим деревом хики отлично годилась для нужд «Каталины».

В предгорье лес был богат плодами гуанабана, агуакате, чиримойи, гуаябы, анона и агре — дикого винограда. Кокосовые пальмы, круглый год поившие молоком охотников и путешественников, тянулись вдоль песчаных пляжей.

Де ла Крус приказал боцману свистать всех наверх. Предстояло совершить печальный ритуал погребения погибших моряков: предать их тела морской пучине. Останки нотариуса покоились в цинковом гробу — одном из пяти, прихваченных на всякий случай Доброй Душой. На недоуменный вопрос де ла Круса, зачем на борт поднимают гробы, боцман ответил, будто есть такая примета — они нужны для того, чтобы отвести от капитана и его друзей смерть.