Пираты фюрера - [15]

Этим судном, чего не знали на «Атлантисе», было «Бинарти», находившееся за горизонтом и слышавшее гром немецких орудий.

«Этелкинг» долго не хотел тонуть. Корма парохода погрузилась, а нос продолжал торчать из воды, как обвинительный перст. «Атлантис», подойдя ближе, изрешетил очередями крупнокалиберного пулемета носовые цистерны судна, после чего оно наконец затонуло.

— Ладно, — заявил Рогге, когда волны сомкнулись над «Этелкингом», а его экипаж был поднят на «Атлантис». —Даже океанский рейдер имеет иногда право на отдых.

Действительно, «Атлантис» хорошо поработал, потопив восемь торговых судов общим водоизмещением 60 000 тонн.

Еще недавно мирному ганзейскому теплоходу удалось привести судоходство в Индийском океане, считавшемся «внутренним прудом» Великобритании, в состояние полного хаоса, а Королевский флот — в состояние переполоха, близкого к панике.

Из потока вражеских радиопередач и из захваченных документов уже становилось ясно, насколько нарушен график морских перевозок в этом районе. Суда задерживались в портах, шли по измененным маршрутам; тысячи и тысячи тонн ценнейших и срочных грузов не прибывали вовремя.

Два десятка боевых кораблей англичан шныряли по Индийскому океану, пытаясь обнаружить рейдер. Их движение, сообщенное военно–морской разведкой из Берлина, наносилось на карту и показывало, что противник правильно определил район действий «Атлантиса». Поэтому Рогге решил спуститься на юго–восток, поближе к Австралии.

Но не успели на рейдере изменить курс, как наткнулись на австралийский пароход «Комиссар Рэмил». Дальше все пошло по привычной схеме. Приказ остановиться пароход игнорировал, а его радиостанция стала передавать сигнал тревоги — «Q. Q. Q.», — указывая место «Атлантиса». Рейдер немедленно открыл огонь. Дуга трассирующих снарядов устремилась к пароходу, создав, по остроумному выражению лейтенанта Мора, «пиротехнический мост» между рейдером и его жертвой.

Пароход вспыхнул, и пламя начало знакомый пьяный танец на его надстройках. «Комиссар Рэмил» стал что–то сигналить на «Атлантис», но сигнальщики успели разобрать только слова «пришлите шлюпку» после этого сигнальный фонарь было уже невозможно рассмотреть на фоне бушующего пламени. Лейтенант Мор как обычно руководил спасением команды парохода. Ночью сделать это было совсем нелегко, но, к счастью, горящий пароход своим заревом хорошо освещал море, да к тому же английское командование позаботилось снабдить спасательные жилеты своих моряков сигнальными огнями. Спасательные работы продолжались около четырех часов. Мор и его матросы промокли до нитки и умирали от холода. Море качало и бросало их, как игральные кости в стаканчике.

«Комиссар Рэмил» продолжал гореть. Языки пламени уже адскими змеями вырывались из бортовых иллюминаторов. Рев пламени заглушал рокот волн. Гибель лайнера произошла в духе той же вагнеровской симфонии, что и гибель «Кинг Сити». Когда волны захватили в свои холодные объятия раскаленный корпус парохода, раздались громоподобные свист и шипение. После этого наступила полная темнота.

Команда «Комиссара Рэмила» оказалась интернациональной. Капитаном был 64–летний шотландец, ушедший на пенсию еще до войны. Его призвали из отставки и назначили командовать пароходом. Из остальных 62–х четырнадцать были французами, девять — неграми, остальные — англичанами или австралийцами. Но профессиональных моряков среди них было очень мало.

Лейтенант Мор спросил одного пожилого австралийца, зачем он поступил в торговый флот. «Ради смеха!» — ответил тот. Ради смеха он пошел на флот и попал в плен, т. е. на борт «Атлантиса».

Выходя в рейд, «Атлантис» имел на борту 347 человек экипажа. В мае к ним добавились 76 пленных, в июне — еще 99 человек, к середине июля число пленных дошло до 327.

Потом большую часть пересадили на «Тирранну», но к концу сентября число пленных снова достигло 293–х человек. Относительно пленных существовала конкретная и строгая инструкция высшего командования. Они должны были находиться запертыми в трюме и выводиться под охраной на короткую прогулку на верхнюю палубу.

Но то, что легко организовать в лагере военнопленных на берегу, почти невозможно сделать на корабле. Сидеть в запертом трюме в тропической жаре, гнуться от стресса, слыша, как над твоей головой грохочут орудия, понимая, что и захватившее их судно может в любую минуту отправиться на дно — это слишком много для физического и психического состояния человека.

На «Атлантисе» азиатов держали в минном погребе, а европейцев — в помещениях под нижней палубой, где температура почти постоянно держалась около 30 градусов.

Оба помещения были переполнены и, несмотря на установку дополнительных вентиляторов, там было душно и жарко, как в печке. «Жарче бывает только в аду», — признался один из англичан.

Рогге, плюнув на приказы и наставления, разрешил пленным дышать свежим воздухом на верхней палубе сколько возможно — иногда по 8–12 часов в день. Хуже всего приходилось пленным, когда, сидя в трюмах, они слышали гром орудий, не имея ни малейшего понятия, с кем «Атлантис» ведет бой. А если в этом бою утопят его самого?