Пираты Дьявольского мыса - [4]

Пауэлл насупился и покачал головой.

— Но морская война весьма опасна для пиратов. Патрули усилятся. В море выйдет еще больше военных кораблей.

— И все же война развивается по предсказуемому сценарию, — возразил Холмс. — Описанное вами наращивание военной мощи ограничено территориально. Другие области становятся более уязвимыми. Устраивая распрю здесь, Жакаре облегчил бы свое положение в других местах. — Холмс поднял второй палец. — Вы осмотрели судно и установили, что ни одно произведение искусства не пропало. Это ваше сообщение поразило меня больше всего. Но не забывайте о подделках. Если бы пираты похитили несколько полотен и заменили их копиями, на выяснение истины могли бы уйти годы. Я полагаю, расследование покажет, кто прав. — Он поднял третий палец. — Однако ключ к последнему и главному мотиву находится в этой каюте.

Я проследил за его взглядом.

— Вы сказали, Холмс, что американцы не были заодно с пиратами, — напомнил я. — Стало быть, за ними и охотились? Кто они такие?

Холмс застенчиво улыбнулся на манер фокусника, готового продемонстрировать коронный трюк.

— Вам следовало бы знать, Ватсон. В конце концов, вы видели их собственными глазами.

— Но как?..

Я был близок к утверждению, что не заметил в каюте ничего примечательного, но вовремя прикусил язык. Мне никогда не превзойти Холмса, однако, соберись я с силами и осмотрись внимательнее, мог хотя бы не отставать.

— Стул, — осторожно проговорил я. — На койках сидеть неудобно, но стул всего один.

— Продолжайте.

Я посмотрел на лежаки и залился краской.

— Здесь жили мужчины, а койки сдвинуты.

— И что вы об этом думаете, Ватсон?

— Полно вам, Холмс! — Я вспыхнул. — По-моему, все достаточно ясно, чтобы не говорить об этом вслух. Не такое уж невообразимое дело — даже для Лондона.

— Помилуйте, Ватсон! До чего вы космополитичны, — усмехнулся Холмс. — Хотя немного не по существу. Вы видели на коврике следы? А вмятины, оставленные стулом?

Холмс посторонился, и я вошел, стараясь не наступить на коврик.

— Вмятины глубокие, — заметил я. — Кто бы здесь ни сидел, он весил изрядно. Следы тоже глубокие, — добавил я, — хотя обувь не очень крупная, примерно моего размера. — Я прищурился. — И отпечатки только одной пары.

— Великолепно! — похвалил Холмс. — Ваша очередь, инспектор Лестрейд. Не могли бы вы осмотреть рану в груди пирата, который у входа?

Лестрейд присел на корточки и вгляделся, не прикасаясь к телу. Давно знакомый с причудами Холмса, инспектор даже обнюхал грудную клетку покойного. Наконец он выпрямился.

— Чистый выстрел, в сердце. На сорочке нет следов пороха, так что стреляли как минимум с нескольких футов.

Холмс посмотрел на меня:

— Ватсон?

Как будто по его лицу я не понял, что Лестрейд чего-то не замечает. Не будь этой подсказки, я бы выдал то же заключение, что и инспектор. Не меньше минуты я глядел на смертельную рану, пока не отшатнулся в удивлении. Взял у Холмса лупу и присмотрелся внимательнее.

— Святый боже! — молвил я.

— Что такое? — встрепенулся Лестрейд.

— Рана круглая, но не вполне. В него выстрелили не однажды. Стреляли четыре раза, в одно и то же место, причем подряд.

— Как это возможно?

— Ватсон, — заговорил Холмс, — теперь вы, конечно, вспомнили, где видели этих людей? Прошлая суббота. Цирк на Пикадилли, афиша футах в двадцати южнее галантерейной лавки.

— Холмс! Сиамские близнецы!

— Янус и Харви Холингброк. В афише их назвали сенсацией и лучшими стрелками Дикого Запада.

Я взирал на бездыханного пирата.

— Четыре выстрела точно в цель, идеально синхронизированные. — Я повернулся к Холмсу. — Собственно говоря, на следующий день я прочел о них в медицинском журнале. Таких близнецов называют парапагами. Выше пояса они раздельны, но ниже — сливаются. — И я кивнул на каюту. — Теперь понятно, почему один стул и зачем сдвинуты койки. А вмятины объясняются удвоенным весом.

— И посмотри подписи, — подхватил Холмс. — Буква «Д» у Джона Смита выписана уверенно, с нажимом, а остальная часть — не столь твердо. И та же история с «Гар» у Гарольда Смита.

— Имелись в виду Янус и Харви,[2] — кивнул я понимающе. — Оба колебались, когда отступали от подлинных имен. — Я посмотрел на Пауэлла. — Братья разбогатели на золотом руднике в Калифорнии и осели на Дьявольском мысе.

Пауэлл распалился.

— Дьявольский мыс, — повторил он, мотая головой. — Вам известна история Леди Опасность?

Если Холмс и был удивлен неожиданным поворотом беседы, то виду не показал.

— Она занималась каперством, — сказал он. — Героическая личность, служила английскому двору и часто скрещивала шпаги с Сен-Диаблем. Исчезла близ Дьявольского мыса больше века тому назад. Ее настоящее имя было леди Пенелопа Пауэлл. — Холмс вскинул брови. — Ах вот оно что.

Пауэлл кивнул.

— Моя великая тетушка.

— В детстве я читал ее биографию, — сказал я учтиво. — Там предполагалось, что они с Сен-Диаблем были любовниками.

Пауэлл сплюнул.

— Он был подонок. В иных произведениях Сен-Диабль выставлен пленительным негодяем, но какие бы личины ни принимал пират, он все равно остается душегубом. Нет никаких сомнений, что он убил Великую Тетушку Пенни. Молва утверждает, будто она его любила. Но как любить того, против кого борешься? Противника? Не вижу в этом смысла. Вздор.