Пиратский клад [журнальный вариант] - [22]

— Это попугай? — спросил кто-то.

И тут Макаров растерянно пробасил:

— Слушай, а где же у него крылья?

В самом деле — теперь я понял, чего не хватало этой необычной птичке: у нее не было крыльев! Вместо них торчали только два куцых пера, придававших попугаю забавный и жалкий вид.

— Живой! — радостно вскрикнула просиявшая Елена Павловна. — Боже, а я так боялась… Это же уникальный вид!

— Где вы его нашли?

— Возле самого берега. Они там, видно, гнездятся в скалах. Надо его скорее устроить…

И, прикрыв опять тряпкой банку с бескрылым попугаем, торжественно держа ее перед собой обеими руками, Елена Павловна в окружении ученых поспешила в лабораторию.

Мы переглянулись.

— Вот вам и клад, — сказал Волошин и засмеялся. — Что вы так ошеломленно на меня смотрите, Николаевич? Это нашему гостю такое в новинку, а вам бы уже пора привыкнуть к тому, что наш брат ученый порой делает весьма странные открытия, Ну что же, пошли и мы?

— Что вы, Сергей Сергеевич! — возмутился я. — Вы же остановились на самом драматическом месте.

— Ладно, пошли в салон, доскажу эту романтическую историю.

Мы вернулись в салон, закурили, и Волошин продолжал рассказ о пиратской семейке:

— Овдовевшая Мэри Бластер воздвигла, по преданию, на помин души своего мужа и всех товарищей-пиратов, нашедших себе могилу в волнах, этот громадный крест, что так назойливо торчит перед нами, наводя на грустные мысли, и поклялась перед ним на коленях жестоко мстить. Она уже грабила, не разбирая, всех подряд: испанцев, англичан, французов, наводя, пожалуй, еще больший ужас, чем покойный супруг. Но тут уж и все ополчились против нее, и в 1779 году Мэри Бластер поймали соотечественники — англичане. От смертной казни ее спасло лишь то, что с ней была девятилетняя дочка Анни. Ее вместе с дочкой сослали пожизненно на каторгу, на остров Тасманию, где она и умерла нераскаянной. А пиратская дочка вышла там замуж за сержанта из охраны, некоего Арчибальда Кента, дождалась, когда он вышел в отставку в 1795 году, и попыталась отыскать «фамильные» сокровища. Она отправилась в Штаты и сколотила нечто вроде акционерной компании кладоискателей. Ей дали денег, помогли снарядить судно, и супруги Кент отправились на нем на остров Абсит. Однако клад они не нашли. Никакой карты у них не было, на каторге Мэри Бластер, конечно, могла лишь на словах, весьма туманно и приблизительно, описать дочери, где находятся тайники. Но прошло слишком много лет. Анни уже не узнавала места, где бегала маленькой девочкой. Пришлось после тщательных поисков вернуться ни с чем. Через несколько лет пиратская дочка затеяла еще одну экспедицию, но так до острова и не доплыла: ее маленькая шхуна пропала без вести в океане, видимо угодив в свирепый шторм.

Француз, внимательно слушавший перевод, что-то громко произнес, театральным жестом прижав обе руки к сердцу.

— Он говорит, бедная Анни предчувствовала свою гибель, — перевел штурман. — Перед отплытием на остров она якобы сказала друзьям: «Осквернить святой крест!.. Небеса не простят такого богохульства»… Мистика, — добавил Володя уже явно от себя.

Волошин засмеялся и сказал:

— Сокровища пиратской четы наверняка до сих пор покоятся где-то в укромных тайниках острова — ни мать, ни дочка их забрать не смогли…

Тут неожиданно Леон Барсак начал громко смеяться, хитро поглядывая на Волошина, словно задумал хорошую шутку. Мы, недоумевая, смотрели на него и сами невольно начали улыбаться.

— В чем дело? — спросил Сергей Сергеевич.

— Он говорит, что ему доставляет большое удовольствие, и свою очередь, охладить энтузиазм мосье Волошина ушатом холодной воды, — перевел штурман. — Дело в том, что никаких сокровищ, якобы припрятанных на острове Бичом Божьим и его достойной супругой, тоже вовсе никогда не существовало!

Хорошо, Казимир Павлович ушел. Представляю, как бы он вознегодовал, услышав это.

— Я ценю остроумие мосье Барсака, но мне хотелось бы, в свою очередь, услышать достаточно убедительные подтверждения его точки зрения, — сказал штурману Волошин.

— Он говорит, что дочка явно ничего не знала о кладах, якобы припрятанных преступными родителями, иначе нашла бы их наверняка. Судя по ее поведению, это была просто ловкая авантюристка. Она выдумала всю эту историю и морочила голову доверчивым простакам своими россказнями о кладах, чтобы выманивать у них деньги. Уж если Анни не нашла клада, то можно не сомневаться, говорит он, — его вообще не существовало, пираты все давно пустили по ветру. Все она выдумала, и недаром ее перед гибелью мучила совесть: Анни считала, что ложью осквернила память отца, надругалась над крестом, который воздвигла в его честь Мэри Бластер…

Тут Барсак снова вдруг, вроде бы совсем не к месту, коротко хихикнул, но мы сразу поняли почему, как только Володя перевел его слова:

— Впрочем, вполне возможно, Бич Божий вовсе и не был ее отцом. Анни его, вероятно, тоже себе просто присвоила. Да и вовсе не исключено, что всю биографию своей мамаши-каторжанки она тоже сама сочинила покрасочнее. Во всяком случае, английские историки до сих нор по могут найти в архивах никаких документов о судебном процессе над пираткой Мэри Бластер. Вполне возможно, ее сослали на каторгу за какую-нибудь вульгарную уголовщину, а вовсе не за пиратские похождения. Может, она просто отравила пьяницу муженька за то, что слишком часто ее поколачивал…