Пиратские игры - [11]

Стенин, подставив лицо ветру, устало потер виски. За этот день он изрядно утомился, а тут еще эти неудачливые эмигранты подкинули забот на его голову. Как командиру корабля, ему совершенно не хотелось тратить время на то, чтобы транспортировать их в Йемен, но ведь он не мог выбросить их здесь, тем более беременную женщину, которая вот-вот должна родить. Как бы там ни было, но решение уже было принято, и теперь парусник полным ходом направлялся в Йемен, рассекая форштевнем зыбкую гладь воды. Теплый ветер приятно трепал волосы, помогая расслабиться. Простояв так несколько минут, кавторанг тяжело вздохнул, развернулся и скрылся с палубы.

В полумраке каютного помещения на небольшой кровати, скрестив руки на груди, лежала женщина, спасенная с мотобота. Голова ее находилась не на подушке, а чуть ниже. Грязные волосы разметались по всей кровати, а поза у сомалийки была какой-то неестественной для беременной женщины. На небольшой тумбочке стоял маленький светильник, но Марьям предпочла не зажигать его. Она осторожно перевернулась и легла на спину. Ее глаза уставились в потолок. Привыкшая к темноте, она без труда разглядела прямо над кроватью небольшой технический люк, открывавшийся изнутри. Женщина немного приподнялась и осмотрелась вокруг: помещение каюты было не слишком просторным и поэтому, кроме кровати, тумбочки и небольшого столика, там ничего не стояло. Лицо африканки напряглось, будто она внимательно вслушивалась во что-то. Все было спокойно, лишь из соседних кают доносились иногда возгласы. Судя по всему, разговаривали офицеры. Лицо сомалийки выглядело теперь совершенно обычным и вполне здоровым. От болезненного выражения, которое присутствовало у нее днем, не осталось и следа. Марьям встала и немного прошлась по каюте. Теперь ее движения выглядели уверенными и твердыми. Подойдя к иллюминатору, она вгляделась в темноту. За бортом плескалась темная, казавшаяся почти черной вода. Она скрестила руки на животе и немного потянулась. В этот момент за дверью раздались шаги. Марьям тревожно обернулась. Звук шагов постепенно затих — наверное, кто-то из курсантов проходил мимо. Еще раз внимательно прислушавшись, она снова уселась на кровать, погладив руками живот.

Вдруг платье зашевелилось, и из-под него на пол выскочил очень небольшого роста человечек. Его рост не превышал ста двадцати сантиметров. Смуглая кожа делала его практически невидимым в темноте каюты. Глаза же, напротив, сверкали, словно у кошки. Все это время он ловко укрывался под платьем женщины в специальном бандаже. Это был представитель народа пигмеев, проживающих в Центральной Африке. Пигмей двигался совершенно бесшумно, словно его очень долго этому тренировали. Оглядевшись, он уселся рядом с женщиной, начав потягиваться. Вначале вытянул вперед руки и потряс ими, затем повторил ту же операцию ногами. Неудивительно: после столь длительного времяпрепровождения в скрюченном состоянии его конечности затекли. Марьям, продолжая прислушиваться, жестом дала понять, чтобы он не шумел. С обеспокоенным видом она часто глядела на дверь.

Снаружи послышались какие-то странные звуки. Марьям замерла, как и пигмей. В каюте воцарилась гробовая тишина. Непонятный звук превратился в шорох, и в дверь что-то глухо стукнуло. Послышался скрежет по обшивке и частое, прерывистое дыхание. Это был Тузик, пробегавший мимо. Что-то ему не понравилось, и теперь он всеми способами пытался проникнуть внутрь. Он скулил, пытался сделать подкоп, но безуспешно. Разозлившись, пес начал громко лаять, пытаясь заставить людей открыть ему дверь. И действительно, не прошло и нескольких минут, как на лай Тузика пришли несколько курсантов и лейтенант. Они снова принялись успокаивать бунтующего пса, но тот, как и в прошлый раз, не унимался.

Женщина, заслышав за дверью голоса, замерла и замахала руками, прогоняя пигмея под кровать. Тот беспрекословно забрался в новое укрытие и затих. «Концерт с Тузиком» по-прежнему продолжался. Его приманили чем-то вкусным, и он поддался на эту уловку. Курсанты удалились в свои каюты, а лейтенант Скориков решил извиниться перед женщиной за доставленное неудобство. Осторожно постучав в дверь, он прислушался — никто ему не открыл. Он постучал еще, на сей раз громче и настойчивей. Никакой реакции не последовало. В каюте по-прежнему царила тишина. Офицер насторожился, открывать дверь самостоятельно он не решался, как-никак женщина беременна, да и к тому же мусульманка. Хорошо помня инцидент, произошедший накануне на палубе, ему не очень-то хотелось вновь поднимать шум, да еще и на религиозной почве. Лейтенант уже удостоверился, что сегодняшние «гости» могут пойти на что угодно, дабы защитить свои религиозные чувства.

Женщина лежала на кровати, стараясь не издавать никаких звуков. Пигмей также находился в своем укрытии, не шевелясь. Белки его глаз сверкали в темноте. Человек, так назойливо пытавшийся попасть в каюту, не дождавшись никакого ответа, видимо, решил оставить эту затею — за стеной послышались его удаляющиеся шаги. Через некоторое время наступила полная тишина, которая нарушалась лишь гулом двигателя, доносившимся из машинного отделения, и шумом океана за бортом. Сомалийка еще некоторое время лежала неподвижно, ожидая, не случится ли еще что-нибудь. Когда же, наконец, прошло достаточно времени, она немного успокоилась и спустила ноги с кровати. Пигмей осторожно вылез из своего убежища. Они как-то странно переглянулись, словно заговорщики, решившие сбежать из тюрьмы. Марьям кивком головы указала ему на технический люк, расположенный у нее над головой. Пигмей молча кивнул и принялся его рассматривать. Отверстие люка было достаточно широким, в него способен был пролезть довольно крупный по габаритам человек. Для пигмея пролезть в такое отверстие было легче легкого.