Пират - [25]

— Оно в твоем распоряжении, — быстро сказал Мохаммед.

Он был обрадован. Все шло, как он и планировал. Он был уверен, что этот счет положит начало делам, которые он будет вести с семьей Аль фей.

Самир поднялся. Обед подходил к концу. Он смотрел на Бадра.

— Было бы прекрасно, если бы ты показал своей невесте сад, — сказал он, — пока мы пойдем в библиотеку отдохнуть.

Кивнув, Бадр обошел стол и придержал Мариам, пока она поднималась. Он улыбнулся ей.

— Похоже, они хотят от нас избавиться.

Она кивнула. Бадр взял ее за руку и они направились к выходу в сад.

Когда они исчезли за дверью, миссис Риад повернулась к Набиле:

— Разве они не чудесная пара? — спросила она.

Направляясь к пруду в дальнем конце сада, никто из них не сказал ни слова. И наконец они оба заговорили одновременно.

Мариам остановилась.

— Простите.

— Это я виноват, — быстро сказал Бадр. — Что вы хотели сказать?

— Ничего особенного, — сказала она. — А что вы собирались сказать?

Они дружно рассмеялись, чувствуя взаимное смущение. Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Я хотел спросить, как вы себя чувствуете, то есть относительно нашей будущей женитьбы?

Опустив глаза, она промолчала.

— Вы можете не отвечать сразу, — быстро добавил он. — Я все понимаю. Ведь у вас не было выбора, не так ли?

Она подняла на него глаза.

— А у вас?

В свою очередь Бадр промолчал. Порывшись в карманах пиджака, он вытащил пачку сигарет и протянул их ей.

— Вы курите?

Она отрицательно покачала головой.

Закурив, он сделал глубокий вдох, медленно выпустив дым.

— Вы придерживаетесь старомодных взглядов, не так ли?

— Да.

— В Америке я почти забыл, как здесь надо себя вести.

— Я всегда хотела побывать за границей, — сказала она. — Но отец не пускал меня. А вам здесь нравится?

— Да, — ответил он. — Люди здесь куда проще. В большинстве случаев ты точно знаешь, о чем они думают.

Она помедлила.

— У вас там была девушка?

— Какой-то особой не было. Но, конечно, случались встречи. А у вас?

— Мой отец очень строг. Он мне ничего не позволял. Когда я решила пойти в колледж, пришлось выдержать настоящее сражение.

Они снова помолчали. Бадр смотрел на тлеющий кончик своей сигареты. На этот раз первой заговорила она.

— У вас голубые глаза.

— Да, — сказал он. — Отец говорил, что это идет с времен войн за веру. С тех пор иной раз и попадаются голубые глаза.

Повернувшись, она стала смотреть в море. Голос ее теперь был еле слышен.

— Я, должно быть, очень разочарую вас после тех западных девушек, которых вы знали.

— Это не так, — торопливо сказал он. — Я никогда серьезно не воспринимал их. Они слишком пустоголовые, не то, что вы.

— Но все же они очень красивые. И высокие.

— Мариам, — сказал он.

Она повернулась к нему.

— Вы тоже очень красивая.

— Я? — переспросила она. — Вы в самом деле так думаете?

— Именно так. — Он взял ее за руку. — Вы по-прежнему хотите поехать за границу?

— Да.

Он улыбнулся.

— Значит, мы проведем наш медовый месяц в Европе.

Так они и сделали. Поженившись в конце июля, они провели весь август, путешествуя по континенту. Когда в сентябре Бадр привез Мариам в Бейрут и оставил ее, чтобы продолжить учение в Америке, она уже была беременной.

Глава 10

После обеда на верхней палубе возобновились танцы. Как обычно, Бадр исчез после первой перемены блюд. Это была его привычка: проводить деловые встречи, пока все сидят за столом, чтобы, закончив переговоры, он мог вернуться на вечеринку. Таким образом, он не исчезал с глаз.

Присоединившись к компании за одним из столиков, Иордана села так, чтобы заметить возвращение Бадра. Даже теперь, после девяти лет замужества, он оставался для нее чужаком. В нем было что-то, чего она никак не могла понять. Порой казалось, что он совершенно не интересуется ею, но вдруг, откуда не возьмись, он снова появлялся в ее жизни и становилось ясно, что он знает о ней едва ли не все досконально.

Как вот сегодня вечером. Она увидела коробочку от Ван Клеффа на подушке, но по какой-то причине, суть которой она сама не могла понять, решила не обращать на нее внимания. Может быть потому, что она решила не позволить ему искупать свои появления и исчезновения очередными подарками. Но, не в пример американцам, которых она знала, Иордане не удавалось легко манипулировать им. Он шел своим путем и с этим ничего нельзя было поделать. Его поступки всегда были просты и ясны. И лишь иногда из темных глубин его души вырывалась ярость.

Иордану удивила ее собственная реакция. В насилии, которое она испытала, было что-то приятное. Она вела себя, как ребенок, который провоцирует своих родителей на наказание, чтобы потом они уверяли его в своей любви. Чувство вины в ней утихло и она стала думать, как вернуть состояние умиротворения.

Как только за ним захлопнулась дверь, она поднялась и посмотрела в зеркало. На щеке пунцовел отпечаток его ладони. Звонком она вызвала секретаршу и когда та принесла пакет со льдом, около часа сидела в своей комнате, прижимая к лицу лед, пока синяк не исчез.

Именно тогда она и решила, как будет одета. Если ему так хочется, она предстанет перед ним мусульманской женой. Женой, гурией, рабыней.

Разве не это обещал им Аллах за воротами рая? Наблюдая за дверями салона, она поднесла к губам бокал с шампанским. Бадр еще не возвращался.