Пират и русалка - [39]

Оставшийся в одиночестве Джуд поднялся на ноги и едва слышно произнес:

– Черт побери эту женщину.

Он медленно натянул одежду, ощущая внутри пустоту и неудовлетворенное желание. В следующий раз ей не удастся так легко отделаться от него.

По дороге на судно он впал в уныние, проклиная не только Доминик, но и весь женский пол. На капитанском мостике он увидел поджидавшего его Корнелиуса.

– Прекрасный вечер, капитан, – жизнерадостно заметил первый помощник. – Ну просто чудесный.

– Не заметил, – угрюмо отвечал Джуд, направляясь к своей каюте и беря у Корнелиуса вахтенный журнал.

– Ребята довольны праздником.

– Еще бы.

Джуд поставил в журнале свою подпись с изящным росчерком и сунул его Корнелиусу.

– Заприте его в секретер и позовите ко мне вахтенных. Я хочу выйти в море с утренним приливом.

Корнелиус глядел в пол, сдерживаясь из последних сил, и все же лицо его растянулось в улыбке.

– Что вас так насмешило, мистер? – гаркнул Джуд.

– О, ничего особенного, сэр, – поспешил объяснить Корнелиус. – Просто… До того как вы встретитесь с матросами… Может быть, вам лучше…

– Да в чем, черт подери, дело?

Корнелиус показал на ухо Джуда, и тот, подняв руку, нащупал орхидею, которую заложила ему за ухо Доминик.

Ни тот ни другой не смели взглянуть друг на друга. Первый помощник поспешил прочь, а Джуд раздавил злополучный цветок, сожалея, что не может выместить злость на Доминик.

14

Одна в своей каюте, Доминик пыталась разобраться в своих чувствах к Джуду. Она хотела проникнуть в их суть, анализируя собственные эмоции подобно тому, как отгибают нежные лепестки розы, желая увидеть сердцевину цветка. Сегодня вечером ей хотелось быть с Джудом и, если бы не вмешался Том, она отдалась бы ему без всяких колебаний.

Почему она вела себя так бесстыдно? Потому что он ожидал от нее этого? Потому что ей было необходимо убедить его в том, что она именно такая, какой притворяется?

Доминик закрыла глаза, вспоминая, как его сильное тело серебрилось в лунном свете. О, как он был прекрасен! А если бы она встретила его на каком-нибудь светском приеме на Гваделупе и он был бы из приличной семьи, она бы обратила на него внимание? О да, она бы заметила его даже в зале, где полным полно красивых мужчин. В нем чувствовалась такая сила, такое властное начало, что ему не смогла бы противостоять ни одна женщина.

Доминик разделась и провела руками по своему телу. Какой она казалась ему, когда он смотрел на нее?

Вздохнув, она натянула ночную сорочку, которая была всего-навсего мужской рубашкой огромного размера, и легла в постель.

Как ей не хватало рядом человека, с которым она могла бы поговорить обо всем, что ее мучило! Будь жива ее мать, она бы научила Доминик, как вести себя с мужчиной. Однако при чем здесь ее переживания? Ее вынудили изображать из себя распутницу, и она должна поступать соответственно.

Она потушила фонарь, лежала в темноте и, не в силах сомкнуть глаз, разглядывала лунные узоры на потолке каюты. «Валькур, дедушка, у вас все будет хорошо. Я помогу вам выбраться на свободу. Обещаю».

Ее так донимали тревожные мысли, что, когда ранним утром фрегат «Вихрь», дождавшись прилива, взял курс в открытое море, она все еще не спала.

Доминик не видела Джуда всю следующую неделю. Она уже почти решила, что он никогда больше не пожелает общаться с ней, когда Корнелиус обратился к ней от его имени:

– Мисс Шарбоно, капитан Гэллант просил меня передать вам приглашение поужинать с ним сегодня вечером, когда пробьют восемь склянок, – объявил он самым светским тоном.

Доминик расстраивало невнимание к ней Джуда; и все же из гордости она, не успев подумать, выпалила в ответ:

– Скажите вашему капитану, что сегодня вечером я намерена ужинать одна!

Корнелиус кивнул и подумал про себя, что, наверное, это первая женщина, которая смогла отказать его капитану.

– Я передам ему ваш ответ, мисс Шарбоно, но вы меня огорчили, доктор Грэм, я уверен, тоже был бы счастлив разделить с вами общество.

– Вы и Итан тоже будете ужинать с капитаном Гэллантом? – осведомилась Доминик, теряясь в догадках, что за игру затеял капитан.

– Ну разумеется, как обычно. – Корнелиус повернулся, намереваясь идти по своим делам. – Я передам капитану ваш отказ.

– Постойте! – воскликнула Доминик, загораживая ему дорогу. – Пожалуй, я немного поспешила с ответом. Я передумала, Корнелиус. Можете сказать капитану Гэлланту, что я принимаю его приглашение.

Корнелиус улыбнулся и, отдав честь, удалился.

Жизнь на «Вихре» была довольно скучной, пока не появилась мисс Шарбоно. Одно ее присутствие делало каждый день интереснее предыдущего, особенно теперь, когда она поймала на крючок самого капитана. Корнелиус усмехнулся: сегодня за ужином уж точно жди забавы.

День уже клонился к закату, когда усталая Доминик вернулась в свою каюту. Она помогала Итану накладывать шину на сломанную ногу одного матроса.

Войдя, она буквально остолбенела, обнаружив лежавшее на своей кровати платье. Девушка недоверчиво дотронулась до розовой льняной материи, словно это был самый прекрасный, наряд, какой ей доводилось видеть. Она улыбнулась, заметив большие неровные стежки, и догадалась, что это постарался для нее Хеннингс, парусных дел мастер. Платье было с широкой оборкой в складку и высоким воротом – явно устаревшего фасона, и все равно она обрадовалась, как не радовалась в жизни ни одной обновке. Доминик прижала платье к себе, с благодарностью думая о добром Хеннингсе. Она с гордостью станет носить этот наряд.