Пиранья - [3]

– Да, если закончили.

– А вы?

– А я еще тут похожу.

– Я с тобой, – заявил Паровозников тоном, не допускавшим никаких возражений и споров. – Левченко, ты с экспертом поезжай, оформи все. А мы с Еленой Денисовной тут еще посмотрим.

Лена только плечами пожала. Оставаться одной, пусть и с водителем, сидящим в машине, на месте такого жестокого убийства было страшновато, потому слова Андрея она выслушала с благодарностью, хоть вслух ничего и не произнесла.

– Как думаешь – его живьем сожгли или сперва все-таки убили? – спросила Лена, глядя в темноту сгоревшего гаража.

– Хочется надеяться, что все-таки горел уже труп, – мрачно отозвался Андрей, внимательно оглядывая ворота соседнего гаража. – Ненавижу отморозков, не понимаю, как вообще такие получаются. Набор-то генов у всех одинаковый – так почему одни становятся бандитами, а другие операми?

– Ну, ты даешь… если бы это было понятно, давно бы не было ни оперов, ни бандитов, корректировали бы еще внутриутробно. Надо выяснить, кому гараж принадлежит.

– Мне кажется, никому – или тому, кого уже нет. Смотри сама – все гаражи с воротами, даже те, которые явно давно не навещались, как вот этот. – Андрей кивнул на гараж справа. – Видишь, как петли заржавели? – Он поднес фонарик и осветил верхнюю петлю ворот. – А сюда приезжают, здесь такой ржавчины нет. – Луч фонарика переместился на гараж слева. – Видишь? Его регулярно открывают. А на сгоревшем гараже ворот не было вовсе, значит, им не пользовались, иначе хоть дешевые бы поставили.

– Но проверить-то нужно. Эти гаражи принадлежали научно-исследовательскому институту, значит, был список изначальных владельцев. А там уже придется выяснять, продавали гараж, кому, когда – понимаешь?

– Понимаю. Но это пустышка, Ленка. Этот гараж выбрали как раз потому, что он ничей, – уперся Паровозников, и Лена махнула рукой:

– Делай как знаешь, но список владельцев мне принеси, сама разберусь.

Они еще около получаса топтались в гаражном массиве, но больше ничего интересного не нашли.

Лена, садясь в машину, вдруг поняла, что очень замерзла, но заметила это только сейчас, оказавшись в теплом салоне «дежурки». Она поглубже засунула руки в рукава плаща, съежилась и пробормотала:

– Как назло, термос в кабинете остался…

– Почему – в кабинете? – удивился водитель, нырнув рукой под свое сиденье. – Вы ж меня просили кипятка налить, так я налил, вот.

– Костя, ты мой ангел-хранитель, – с благодарностью произнесла Лена, принимая из его рук термос с чаем. – Замерзла я…

– Так пейте чай, и поедем. Не по себе мне тут, – поежился водитель.

– Никак не привыкнешь, что ли? – съязвил Паровозников с заднего сиденья.

– Никак, – подтвердил Костя. – Да и разве можно к такому привыкнуть?

– Это ты прав… привыкать не нужно, очерствеешь, – согласно кивнул Андрей.

Остаток дежурства Лена просматривала бумаги по новому преступлению и думала, как выстроить версию. Ничего в голову не приходило, да и без результатов экспертизы двигаться в какую-то сторону было сложно. Кто этот человек, откуда он, как оказался в гараже? Что и с кем не поделил, чтобы его убили таким жутким способом? Эксперт сказал что-то насчет зубных пломб… Это, конечно, была бы хорошая зацепка – но идентифицировать останки по зубам тоже довольно непросто. А уж если убитый – иностранец, то вообще… лишняя головная боль.

К утру позвонил Николаев:

– Елена Денисовна, а вы фартовая. Убитый – гражданин Италии Николя Паретти.

– Удалось водительские права прочитать?

– Да. Но это все, что я там разобрал.

– И этого пока вполне достаточно, Алексей Никитич. Хотя… с телефоном пошло бы веселее.

– Ну, вы даете, Елена Денисовна! – захохотал Николаев. – Вам палец протяни – вы уже до плеча дотянуться пытаетесь. Я всю ночь с водительским возился, на телефон уже сил не хватило, но попробую, день-то длинный.

– Алексей Никитич, вы уж постарайтесь, а? Так не хочется «висяков», да еще иностранных, – взмолилась Лена, и эксперт вздохнул:

– Ваше дело у меня не единственное.

– Так и у меня оно не одно.

– Ладно, сейчас посмотрю, что смогу перекинуть стажеру, чтобы вашим заняться, – сдался Николаев и положил трубку.

Через час явился Паровозников, злой и всклокоченный, бросил на стол бейсболку, уселся по привычке перед Леной и принялся жаловаться на бессонную ночь и тяжелую работу. Лена не менее привычно не слушала, перебирала бумаги, и Паровозников, заметив это, хлопнул ладонью по столу:

– Никакого сочувствия!

Лена поморщилась, закрывая папку:

– Ну, точно. Ты бы хоть словарный запас расширил, что ли. Одними ведь выражениями всякий раз оперируешь, надоело.

Андрей расхохотался и встал, направляясь к окну, где за шторой стоял электрический чайник и банки с кофе и сахаром:

– Тогда я у тебя кофейком угощусь, не возражаешь?

– Сахара нет, а так не возражаю.

– Как это – нет? – заглядывая в банку, изумился Андрей.

– Да вот так же, как есть, только наоборот. Я купить забыла, а опера, разумеется, на такую щедрость никогда не сподобятся.

– Так сказала бы.

– Ну, вот говорю – а толку? Сахара все равно нет.

– Ладно, сахар – белая смерть, умирать нам рановато, обойдемся черным, – наливая в чашку кипяток, подвел итог Паровозников. – Что эксперты? Уголька нашего не опознали?