– Я никогда не мог занять место Анжело, но спасибо тебе за твои слова.
– Одно время, – продолжал он, – я тебя просто ненавидел.
– Почему?
– Я знаю, что это ты застрелил Анжело.
– Я освободил его от боли и мучений, потому что я любил его. Он сказал мне, что я должен помочь ему, ведь я ему родня.
Дядя Рокко помолчал.
– Я это знаю, – наконец проговорил он. – Альма рассказала мне все еще тогда, много лет назад. Она сказала, что ты пытался помочь ему, но ничто не смогло бы его спасти.
Он приподнял другую руку.
– У меня на пальце кольцо, сними его.
Я осторожно снял кольцо. Оно было старинное: большой квадратный бриллиант в массивной золотой оправе.
– Надень его. Я хочу, чтобы оно было у тебя. Я собирался оставить его Анжело. Но теперь ты стал для меня Анжело.
Я молча надел кольцо на правую руку. Оно было тяжелое.
– Врачи сказали мне, – продолжал дядя, – что мне долго ждать не придется. – Врачи не всегда знают наверняка.
Он улыбнулся.
– А мне на это наплевать. Я не хочу ждать.
Он сжал мою руку и закрыл глаза. Потом его веки дрогнули, и он умер.
На следующий день после похорон дяди Рокко я сидел в его квартире за обеденным столом, передо мной были разложены деловые бумаги.
Я получил последний чек от Председателя и делал все необходимое, чтобы перевести эти деньги в фонд дяди Рокко.
Вошла горничная.
– Пришли друзья мистера Ди Стефано и хотят поговорить с вами.
– Позовите их.
Вошли три старика. Я вспомнил, что видел их на похоронах, но тогда не разговаривал с ними.
Теперь они заговорили со мной о дяде Рокко, которого знали еще в молодости. Они знали и моего отца. Старики сказали, как грустно оттого, что теперь почти не осталось людей чести.
– Но Рокко, – сказал, обращаясь ко мне, один из них, – он никогда не предавал людей, веривших в него. Он был на самом деле настоящим человеком чести.
Я поблагодарил их за то, что они пришли. Они уже собирались уходить, когда один из них заметил кольцо, которое подарил мне дядя Рокко. Он взял меня за руку.
– Я знаю это кольцо. Оно принадлежало вашему дяде, а до этого его отцу, то есть вашему деду. Это знак настоящего дона.
И, прежде чем я успел убрать руку, он наклонился и поцеловал кольцо. То же самое сделали и двое других. Когда они выпрямились, в глазах у них стояли слезы.
– Да поможет вам Бог, дон Джед, – сказали они на прощание.
Я опустился на стул и сидел так некоторое время, уставившись в бумаги. На глаза навернулись слезы.
Я знал, что я самый обыкновенный человек. К тому же американец, а не сицилиец.
Но для этих стариков я был Крестным отцом.
