Пирамида преступных желаний - [21]

«Не верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли…» – ревело и буйствовало чудовище.

«Не верую!» – вторило то, что осталось от человека.

Адское пламя приближалась к сдвигающимся друг к другу зрачкам. Им уже ничего не суждено увидеть в мире, сотворенном единым Богом Отцом, Вседержителем и пронизанным Духом Святым, что так поздно понимаем, и что есть все то хорошее и доброе, на чём держится мир.

Коралловые рифы

1. Звезда услады

Олеся не могла понять, что же случилось с её принтером. Она, отработанными до автоматизма движениями, посылала в печать созданный документ, но симпатичное печатающее устройство выбрасывало на дисплей информацию о какой-то ошибке и предлагало сделать то, что Олесе совершенно не хотелось делать: вынуть картридж, освободить лоток и прочее. Её длинные ухоженные ногти подвергались риску быть сломанными, а не менее длинные пушистые ресницы могли намокнуть легкой слезинкой, вытолкнутой разгоравшейся досадой. Утро, как будто, стало складываться неудачно, если не считать раннего утра.

Тут же бархатные щечки порозовели от еще не унявшейся и блуждающей по телу волны удовольствия, и поцелуй милого словно задержался как верное напутственное слово и горел почему-то в левом уголке губ. Чтобы вернуться к тому изначальному моменту, когда всплеск радости пробудил от пленительного сна, ухватить ускользающий позитив и воскресить остатки приятных ощущений, девушка откинулась в объятия подогнанного по телу офисного кресла. Попробовала сконцентрировать растёкшееся по невидимым жилкам удовольствие, так щедро полученное утром.

Каштановые волосы прикрыли тонкие плечи и легли на упруго колыхнувшуюся грудь. Вот взгляд её прошел по стройным ногам, в которых нет ни грамма лишнего веса. Ласковые волны, побуждаемые руками влюблённого мужчины, отшлифовали и сгладили зримую форму ног так, чтобы движение рук, а теперь глаз с возрастающим восторгом скользили к самому средоточию блаженства, не смея проникнуть до поры… Озноб пробежал по коже, подогнал движение глаз. И одновременно глаза и телесные мурашки остановились на белой полоске, оголившейся середины живота, как ни удивительно, но с крохотным бриллиантом в золотом пояске, подколотого к стенке пупка.

Она вдруг смутилась открывшейся сердцевины с драгоценным многогранным блеском и быстро потянула вниз короткую блузку. Движение настолько стремительно, что резко стронула пирсинг – из полуоткрытых губ вырвался шумный невнятный вздох так же, как вдруг перехватывает дыхание, когда пригоршня студеной воды картечью впивается в обнаженное тело, не готовое принять ледяную бодрость…

– Проблемы? – раздался у правого уха сочный мужской баритон.

– Проблема у принтера. А мне через пятнадцать минут следует положить распечатанный отчёт на стол Главной, вот тогда проблемы будут и у меня, – с улыбкой ответила Олеся, мгновенно очнувшись от медитации.

– Помочь?

– Валяй! – Настроение поднималось.

Обладатель сочного баритона – Григорий или Гоша – высокий плотный молодой человек, с черными длинными волосами и круглым лицом с крупными чертами. Гоша увлечен оперным пением, не жалея на это свободного от работы времени. Он участвовал во многих конкурсах, был номинантом ряда премий. Гоша и в самом деле имел от природы хорошие задатки стать профессиональным тенором, однако недостаток музыкального образования и невысокие доходы рядовых оперных певцов подвинули к иному приложению жизненных сил.

Гоша получил хорошее и правильное экономическое образование, неплохо закрепился в крупной компании ведущим специалистом. Четко усвоив премудрость профессии, в остальное время продолжил оттачивать составляющие природного дарования, для чего закончил курсы оперного искусства и поступил в самодеятельную театральную студию.

На основной работе частенько в минуты установленного отдыха отрабатывал то, что вечерами изучали в студии. Это – движения, приёмы, манера доносить окружающим мысли, желания, ощущения способом отличным от делового официального стиля, который к слову, он отлично знал.

Олеся здесь была его пассией, то есть той, которой он оказывал покровительство как менеджер более высокого грейда, как импозантный мужчина чувственной оригинальной девушке. Он становился актером, нашедшего благодарного зрителя.

Вплетение в однообразные рабочие будни легкой и ненавязчивой театральной игры Гоши забавляло Олесю и будило собственную фантазию. Часто эта игра воображения вплотную смыкалась с другого рода фантазией, где уже Олеся была маэстро и могла заткнуть любого и любую. Чтобы побудить эту фантазию к действию нужно еще кое-что, которое рождалось само по себе, по неведомым законам.

Между Олесей и Гошей был особый негласный сговор, который они никогда не озвучивали за ненадобностью говорить очевидные вещи: сумеет ли Гоша запустить механизм основной фантазии Олеси, сумеет ли четко следовать фазам его развития и в нужный момент быть готовым к стремительному адажио. Затем квалифицированными движениями закрепить успех и получить щедрый приз в виде потрясающего выброса экологически чистых, искусственно не модифицированных эндоморфинов собственного производства.