Пир во время чумы - [12]

– Значит, мне не повезло, – ответил Гуров, – я же не Илья Муромец. Спасибо за откровенность. Имею три просьбы. «Жигули». Дача за городом. И устрой мне встречу с одним из авторитетов.

– Хорошо, – флегматично ответил Бунич, достал из стола плотный конверт. – У меня к тебе просьба лишь одна – возьми деньги. Я тебе должен с прошлой встречи, долг меня тяготит.

– Ладно. – Гуров опустил конверт в карман.

Бунич нажал кнопку, вызвал охранников-близнецов.

– У нас дачный домик протоплен?

Охранники кивнули.

– Машина в гараже и заправлена? Холодильник загружен? Хорошо. Отвезите гостя, и больше никакой помощи ему не оказывать. Ну… – Бунич задумался. – Если сосна упадет, тогда конечно, помогите.

Охранники вышли. Гуров погасил сигарету и поднялся.

– Напрасно ты на меня серчаешь, тезка. У тебя одно слово и у меня одно, и ничего с этим не поделаешь, так карта легла.

Бунич подошел, чуть было не обнял Гурова, в последний момент удержался, снял у него с плеча невидимую пушинку, сказал:

– Классный у тебя пиджак, полковник. Бывай.

Гуров молча кивнул и вышел. Бессловесные охранники, похожие друг на друга, словно оловянные солдатики, ждали его около крыльца в знакомом «Ауди». Сыщик вспомнил, как три года назад они подставили ему якобы застрявшую на дороге «Скорую помощь», а когда он вышел из машины, ловко залепили рот тампоном, пропитанным хлороформом, и привезли к хозяину. Тогда Бунич занимал более скромный особнячок. Очухавшись, сыщик выяснил, что не связан, внешне ребята не производили грозного впечатления – два азиата среднего роста и телосложения. И Гуров решил было дать им бой, но инстинктивное чувство самосохранения, их точные, мягкие движения, бесстрастные лица да и факт, что они не посчитали нужным связать противника, подсказали Гурову, что разумнее не начинать схватки и обождать. Жизнь доказала, что сыщик оказался прав. Братья были высококлассные бойцы рукопашного боя, моложе его, не менее опытные, и схватка с ними ничего, кроме позора, не принесла бы.

Сейчас сыщик постоял несколько секунд на крыльце, закурил, молча сел в машину, он уже знал: разговаривать с охранниками – пустое дело.

Ехали недолго, проселками, остановились около изящного забора, который не мог служить защитой, лишь огораживал несколько соток вокруг двухэтажного сруба с дымившейся трубой. Неподалеку от дома находились гараж и одноэтажная сторожка, которая тоже слабо дымила. В ее дверях стоял мужчина лет шестидесяти, ладно скроенный и, судя по всему, крепкий. Он молча смотрел на прибывших, не здоровался, вообще никак на гостей не реагировал. Один из охранников вышел из машины, приблизился к сторожу, что-то ему коротко сказал, кивнул на Гурова и вернулся.

– Ваш дом, полковник. Сторожа зовут Федор. Телефон работает, холодильник и телевизор в порядке. Машина заправлена, стоит в гараже.

– Спасибо, Левый, – увидев отметину над бровью парня, сказал Гуров. – Ты ловко разговариваешь, странно, что все время молчишь.

– Я не женщина, – ответил охранник. – Дорогу в город найдете?

– Спасибо. Полагаешь, меня убьют?

– Вы настоящий мужчина, полковник. Но жизнь у вас только одна. – Охранник сел в машину к брату, и они уехали.

Станислав сидел в небольшом служебном кабинете, ничем не отличавшемся от сотен других, в которых сыщику приходилось работать в своей жизни.

Одно окно, возле него канцелярский стол, шаткий стул, в углу обшарпанный сейф, еще два стула, продавленный диван, фанерный шкаф – вот, пожалуй, и все. На столе перед полковником лежали несколько изрядно замызганных папок. На стуле напротив сидел начальник уголовного розыска управления, усталый, небритый, плохо одетый мужчина лет сорока.

– Сколько лет в розыске, Семен Кириллович? – спросил Станислав.

– Да, считай… – майор задумался, шевельнул губами, – лет восемнадцать, господин полковник.

– Сыщик, значит, мне повезло, не надо на пальцах объяснять, откуда у человека ноги растут. Ты, Семен, на погоны мои не смотри, я их не ношу и в розыске двадцать три года, а инспекция в моей жизни первая.

Майор мотнул головой, хотел сплюнуть, но сдержался, кашлянул, спросил:

– На ваши документы можно взглянуть? Не обидитесь? Генерал приказал, я подчиняюсь, но мне интересно человека своими глазами видеть.

Станислав молча положил удостоверение на стол. Майор взял его очень аккуратно, внимательно осмотрел, не разворачивая, только потом заглянул внутрь, прочитал, кивая, словно говорил сам с собой, вернул и уверенно сказал:

– Уважаю. Однако где-то вы нам лапшу на уши вешаете. Удостоверение старое, значит, вы действительно важняк… Однако важняк бумагой не занимается. В чем-то врете, простите, внаглую, но вы москвичи, вам виднее. А вы в одной группе с Гуровым? – Майор почему-то кивнул на дверь. – Могучий сыскарь, настоящий, от земли.

– Мы вместе двадцать лет. Лев Иванович – мой непосредственный начальник.

Сидевший напротив майор вызывал у Станислава чувство доверия. Ни одеждой, ни манерой держаться и говорить – на фене он не лепил – не пытался доказать свою кровную причастность к сыску. Хотелось бы не ошибаться, однако беседовать с ним напрямую без санкции Гурова нельзя. Да и вообще, только первый день, спешить некуда.