Пир Джона Сатурналла - [8]

— Эта книга писалась давным-давно, — тихо проговорила Сюзанна, задумчиво рассматривая стволы и ветви. — Писалась и переписывалась. Задолго до нас с тобой.

— Что за птицы такие? — спросил Джон, вглядываясь в рисунок.

— На каждой странице — сад. Со всеми цветами и плодами.

«Пар котла», — снова подумал он, когда мать умолкла. Но потом рисованные птицы всецело завладели вниманием мальчика. Они сидели на ветвях или летали: ржанки, жаворонки, голуби и другие, ему неизвестные. Они выпархивали из крон и в клювах несли слова. Здесь тоже присутствовало здание, размером покрупнее, но почти полностью скрытое за деревьями — лишь дымовая труба торчала над ними. Сюзанна перевернула лист, и дальше опять пошли страницы поновее, видимо добавленные позже, в качестве пояснения к старым. На них были изображены самые разные птицы, от могучих орлов до мелких певчих пташек. Затем Джон долго рассматривал рисунок реки с выпрыгивающими из воды рыбами: на каждой чешуйке написано слово, строчки перескакивают с одной рыбы на другую, на дальнем берегу стоит здание с трубой. На следующей странице оказался рисунок морского берега, кишащего крохотными крабами. Теперь Джон увидел, что здание огромное, с высокими сводчатыми окнами. А дымовая труба размером с башню. Дальше шли вишневые, яблочные и грушевые сады, где деревья росли в шахматном порядке. Потом опять высокие сводчатые окна и гигантская труба. Прямо дворец какой-то, подумал Джон. Интересно, кто там жил?

Диковинные сады проходили чередой перед взором мальчика. В глубине горла у него шевелился демон, словно ощущая ароматы цветения и вкус плодов. «Все до единого растения и все мыслимые создания собраны здесь, — подумал он, — въявь существующие и воображаемые». Но тонкие облачка пара все еще поднимались над матушкиным котлом. О том, почему они с матерью не чужие в Бакленде, чудесные картинки говорили не больше, чем луговая трава за дверью хижины. Гнев Джона испарился, а на смену пришла растерянность.

— Я ничего не понимаю, — наконец признался он.

Сюзанна улыбнулась:

— Я все тебе растолкую.

* * *

Уже почти стемнело, когда погонщик свернул с дороги, ведя в поводу пегую кобылу. Они прошли через луг к полуразрушенному амбару. Джош завел в него лошадей по земляному скату, потом подошел к мулу. Парнишка сполз с седла и болтался сбоку.

— Говорил же тебе приглядывать за ним! — резко бросил погонщик Бену. — А теперь — посмотри на него.

Бедняга дрожал всем телом. Джошуа развязал веревки у него на запястьях и щиколотках, потом снял с мула и поставил на землю. Тот свалился как подкошенный.

— Я думал, приглядывать, чтоб не сбежал, — неловко пробормотал Бен Мартин.

— Да куда он сбежит-то? — раздраженно спросил погонщик, растирая ледяные руки своего подопечного. — Бежать-то некуда, верно? А ну-ка, подержи его за ноги.

Мальчик слабо сопротивлялся, пока Джош стаскивал с него насквозь мокрую одежду. Они хорошенько растерли его дрожащие конечности, потом достали из одного из вьюков шерстяное покрывало. Ребенок принимал суету вокруг него с полным безразличием, не выказывая ни благодарности, ни недовольства. Он оказался даже более худым, чем выглядел верхом на муле: ключицы и ребра так и торчали. На лице у него ничего не отразилось, когда Джош закутал его в одеяло.

Пока погонщик чистил лошадей, Бен Мартин рыскал по амбару в поисках топлива для костра. От мешка с посылкой потянуло странным ароматом, и краем глаза он заметил, как мальчонка повернул голову.

— Знаешь, чем пахнет? — спросил Бен.

Непонятный запах витал вокруг него вот уже неделю, с последней ночи в задней комнатушке «Ночного пса». Похожий на смоляной, только слаще, он пробивался даже сквозь несколько слоев промасленной ткани, запечатанной воском. Смуглый мужчина по имени Элмери водрузил посылку на стол.

«Усадьба Бакленд, — сказал он с чужеземным акцентом. — Для Ричарда Сковелла. — И добавил с ухмылкой: — Главного повара самого сэра Уильяма Фримантла».

Девять шиллингов тогда показались хорошей платой.

Раньше Бен никогда не носил ничего тяжелее приходно-расходных книг своего последнего работодателя Сэмюэла Фесслера, шерстяного мануфактуриста. Он никогда не бывал в долине Бакленд, никогда не бывал на Равнинах. Но Бен кивнул темнокожему мужчине в теплой задней комнатушке. На следующее утро он взвалил на плечи мешок со странно пахнущей посылкой и двинулся в путь.

Мальчик сидел, отвернув лицо в сторону. Потрескивал костер. Джош разрезал ковригу на три части. Мужчины смотрели, как их маленький сотрапезник отрывает куски от ломтя и запихивает в рот, жуя и глотая с угрюмой решимостью.

— Где его родичи? — спросил Бен.

— У него никого нет.

Джош вспомнил, как они медленно шли по безмолвной деревне и шесть глиняных бутылок отца Хоула глухо позвякивали в соломенных корзинах.

— Они боятся показаться на глаза! — раздраженно проворчал пастор, хромая через луг прочь от церкви с закопченными стенами.

Длинная прореха у него в сутане была заметана шерстяной нитью. На лбу у старика багровела глубокая ссадина. Они прошли по тропе между живыми изгородями, и отец Хоул вызвал из опрятного белого домика мужчину с безумным взглядом. Джейк Старлинг провел священника, погонщика и мула к хижине без крыши. В ней среди разливанного моря слякоти сидел на корточках грязный тощий мальчишка.