Я пошла к станции метро. Передо мной словно сами распахнулись тяжелые полупрозрачные двери вестибюля, вспыхнул зеленый свет в глазке монетного автомата, плавно несла меня ребристая лента эскалатора, на платформе встретили открытые двери только что подкатившего пустого поезда.
Виктор шел сзади, потом, повернувшись ко мне лицом, стоял ступенькой ниже на бегущей лестнице, потом в вагоне сидел рядом. Он говорил, говорил, говорил. А я вспоминала картину, которую мне подарила подруга в детстве, картину, которую он собственными руками снял со стены в моей комнате. Наверное, она действительно плохая. Но Галка-то, Галка-то хорошая. А я ее работу не отстояла…
Вспомнила, как он отдал соседскому мальчишке билеты на «Фантомаса», которые я для нас купила. Ну, плохой у меня вкус, но ведь он — мой.
А про Таганрог Валя, вернувшись из командировки, столько рассказывала…
— Не удалась нам, Витенька, суббота. Очень болит голова. Чувствую, надо прилечь, — сказала я у подъезда.
— Конечно. Смотри, всерьез не заболей. Позвоню завтра в десять.
…Может, эти цветы лучше смотрелись бы в пристенной вазочке. Да вот гвоздь в стену сейчас некому вбить. Ничего, постоят в обычной вазочке на подоконнике. Так даже красивее.
В воскресенье в десять утра я не стала снимать телефонную трубку. Сегодня четверг. Пионы не завяли.
