Пионеры воздушных конвоев - [86]

– Я в курсе, проходи, садись. Ты как думаешь, кого из твоих архаровцев можно послать в эту командировку?

– В принципе, лететь может любой экипаж, все опытные.

– Вот этого не надо, Пётр Павлович. Мы уже это проходили, все могут. Лететь должен пилот, имеющий опыт полётов на «Дугласе».

– Ну, тогда только старший лейтенант Прокопенко, он совсем недавно пришёл в эскадрилью с транспортного полка, где летал на таком самолете.

– Вот это другое дело. Прокопенко знаю, неплохой лётчик, против него не возражаю, а как у него экипаж?

– С этим сложнее, штурман у него молодой, в строю пока летает замыкающим.

– Нет, неопытного посылать нельзя, давай свои предложения.

– А предложение здесь может быть только одно – давайте посадим штурманом старшего лейтенанта Сорокина. И штурман с огромным опытом, и с Леной рядом будет близкий человек. Они очень дружны.

– Против кандидатуры Сорокина не возражаю. Начальник штаба, готовьте приказ, а ты, Пётр Павлович, дай команду экипажу и готовь Елену Александровну к отправке.

– Есть! – козырнул Гамов.

Через день рано утром Пётр провожал жену в Москву. Поднявшись в самолёт, он по достоинству оценил заботу полковника Мачина. Даже привыкший к тому, что американцы всегда уделяют особое внимание оформлению внутреннего интерьера, он был удивлён. Салон самолёта был несколько короче, чем на обычных транспортниках. На полу лежал красный ковёр, двенадцать больших удобных кресел стояли так, что в салоне было довольно просторно. В средине, у противоположного от входного люка борта, между креслами стоял стол.

Усадив жену в одно из кресел поближе к пилотской кабине, Пётр показал, как раздвигается кресло, чтобы можно было лежать.

– Я думаю, тебе здесь будет удобно.

– Что ты, Петя, о таком комфорте я даже мечтать не могла.

Вдруг за их спинами прозвучало:

– Надо привыкать Лена к тому, что жена командира эскадрильи, а в будущем жена командира полка, должна летать только с комфортом! – они обернулись на голос – в дверях стоял, сверкая белозубой улыбкой, штурман Сорокин.

– Ой, Саша, как хорошо, что ты пришёл меня проводить, – сказала, улыбнувшись, Лена.

– А вот это ещё один мой сюрприз, – проговорил Пётр. – Александр Сергеевич летит штурманом этого великолепного лайнера. Он будет сопровождать тебя до самой Москвы, где и передаст на руки мамаше.

– Вот это действительно сюрприз! – глаза Лены светились. Она знала, что Пётр любит её, но такой всеобъемлющей заботы не ожидала.

– Какие вы молодцы! Спасибо вам, – и вдруг, спохватившись, она захлопотала: – всё, Петенька, тебе пора. Ты стартуешь раньше нас. Беги, ещё увидимся в Уэлькале.

Пётр взглянул на часы и кивнул головой:

– Действительно пора, надо бежать. Саша, до Уэлькаля ты в полёте замыкающий, не потеряйся.

– Не волнуйся, командир, с таким ценным грузом не потеряюсь, лети спокойно.

Он проводил Петра до входного люка, а тот, задержавшись на мгновение, шепнул на ухо другу:

– Саша, позаботься о ней, я на тебя надеюсь.

– Будь спокоен, Петя, всё будет хорошо.

Прощальный обед

Прошумела победная весна 1945 года. Советская военная миссия на Аляске и после победы над гитлеровским фашизмом продолжала работать. Принятые самолёты, перелетев через Беренгов пролив, дальше шли уже не на юго-запад, в центр Сибири, а на Дальний Восток. Там продолжалась война с Японией.

Но пришёл конец и этой войне. На планете наступил долгожданный мир. Вторая мировая война стала достоянием истории. Фашистская Германия и милитаристская Япония потерпели поражение.

Три долгих года прошло с тех пор, как первые советские самолёты приземлились на Аляске. Выполнив задачу, военная миссия завершила свою работу и в сентябре 1945 года покинула американскую базу «Ладд-Филд». На запасном аэродроме Марково, куда перелетели герои первого этапа заполярной трассы, после торжественного построения, посвящённого возвращению на Родину, устроили праздничный обед.

Собравшись за одним столом лётчики, штурманы, инженеры, авиационные специалисты почтили память однополчан, погибших на разных участках трассы при перегоне самолетов. Второй тост был за вклад, внесенный в победу над врагом сотрудниками миссии и личным составом 1-й перегоночной авиационной дивизии. Выпили за боевое содружество советского, американского и английского народов, позволившее приблизить победу, сократить потери людей, танков, самолётов. Выпили за возвращение на Родину.

Обстановка, как это бывает в подобных случаях, стала менее официальной. Офицеры расстегнули крючки воротничков кителей, лица раскраснелись, разговоры за столом стали оживлёнными, непринужденными. И, конечно, все они сводились к войне и той роли, которую в ней сыграли самолёты, перегнанные по Алсибу.

– А помните? – заговорил один из лётчиков-истребителей. – Замполит зачитывал нам Указ о награждении полковника Александра Ивановича Покрышкина третьей звездой Героя Советского Союза, который сбил 59 немецких самолета. Я недавно прочитал в «Красной звезде» о том, что 47 из них он сбил на самолете «Аэрокобра». В его 9-й гвардейской дивизии два лётчика стали Героями дважды. Клубов сбил 31 лично и 19 в групповых боях, а Речкалов лично сбил 48 и 6 в групповых боях. В этой дивизии ещё пятнадцать лётчиков стали Героями Советского Союза. Не удивлюсь, если узнаю, что они летали на доставленных нами «Кобрах».