Пионеры воздушных конвоев - [25]

Мачин закрыл лежащую перед ним папку и, окинув взглядом присутствующих, продолжил:

– Я думаю, что для первого раза достаточно. Сейчас всем отдыхать. Завтра рабочий день, построение в восемь сорок пять, опоздания не допускаются, все свободны. Прошу остаться Макаровой и Финелоновой.

Когда зал опустел, Мачин подошёл к переводчицам:

– Не надо вставать, сидите. Не хочется, чтобы этот разговор был официальным. Не знаю, будет ли то, что я скажу, неожиданным для вас, и хотя этот разговор мне не совсем приятен, но, как говорят, положение обязывает. Вы – люди военные и, уходя в армию, отдавали себе отчёт в том, куда вы идёте.

Сегодня до нашего совещания я встречался с начальником американской военной базы. Он познакомил меня с требованиями, предъявляемыми к военнослужащим на территории базы. Эти требования я сейчас довёл до всех, но вопросы, касающиеся непосредственно вас, я решил не озвучивать при всех, – похоже, начальник приёмки преодолел смущение, которое слышалось в начале разговора. Ушла витиеватость, он стал тем командиром, каким его привыкли все видеть. – По правилам военного времени, с учётом того, что Фербенкс считается военным объектом, американским офицерам базы «Ладд-Филд» запрещается брать с собой семьи. Поэтому на базе незамужним запрещено жить в одном доме с мужчинами.

Девушки слушали, но в мыслях уже вертелся вопрос: «А где ж нам жить?» Свою комнату они уже обжили, она им понравилась. Удобно было то, что всё находилось под рукой, условия жизни – не в пример Басре – были намного лучше.

– Но мы решили так, – продолжал Мачин. – Поскольку другого подходящего жилья нет, для вас сделано исключение.

Девушки улыбнулись.

– Один запрет остается. Каждой из вас без сопровождения офицера – мужчины запрещено посещение офицерского клуба.

– А в столовую? – спросила Макарова. – Она же в этом клубе.

– Да, я знаю. Я попросил наших инженеров, они будут вас сопровождать на приём пищи. Потом, думаю, мы эту ситуацию разрулим. Вот теперь я вам всё сказал. Сейчас – по домам.

Девушки направились в свою комнату. Для них наконец-то закончился этот тяжёлый день. Хотелось лечь и отдыхать.

Две недели пролетели в трудах и заботах, как один день. Однажды в комнату, где работали переводчицы, заглянул инженер-капитан Евгений Радоминов. Наташи не было, она ушла на доклад, а Лена Макарова сидела над переводом какой-то инструкции. Подняв голову, она спросила:

– Женя, что случилось?

– Лена, ты одна? – спросил он. – А где Наташа?

– Наташа закончила перевод, пошла на доклад.

– Ну и ладно. Пошли на аэродром, там наши прилетают!

– Да пусть прилетают, – сказала Лена. – У меня срочная работа.

– Никуда твои переводы не убегут, а здесь, можно сказать, исторический момент, – он взял лежавшую на столе пилотку и вручил её Лене. – Надевай скорее, пошли, а то опоздаем.

Девушка механически взяла пилотку:

– Ладно, пойдём.

Они почти бегом заспешили на аэродром…

Пётр Гамов, расставшись с американским пилотом русского происхождения, вдруг увидел, что к ним направляется советский офицер с девушкой в нашей, советской военной форме. Присмотревшись, он сказал Сорокину:

– Смотри, Сань, там, кажется, наши ребята, с которыми работали в Басре.

Когда Радоминов и Макарова оказались поближе, Пётр, все всматривавшийся в женскую фигуру в военной форме, воскликнул:

– Леночка Макарова! Сюрприз!..

Он с трудом узнал Лену.

Перед ним была уверенная в себе, поврослевшая девушка. Гимнастёрка красиво сидела на ней, обтягивая стройную фигуру. Из-под пилотки выбивались короткие, но уже заметно отросшие светлые волосы. Она заметно похорошела за то время, которое прошло с момента их последней встречи.

Лена понравилась ему, он посмотрел на неё совершенно другими глазами. Но тем не менее Гамов сначала обнял Радоминова, хотя их с инженером объединяла лишь совместная служба в Басре. Потом, несколько замешкавшись, распахнул руки и в объятьях оказалась удивлённая, покрасневшая от смущения Леночка.

Гамов не ожидал такой встречи. Ему льстило то, что его бывшие сослуживцы не забыли о нём и пришли встречать на аэродром.

– Ребята, знакомьтесь, – это штурман Сорокин, Александр Сергеевич, в быту, как вы понимаете, Пушкин, – перевел он внимание на своего попутчика. Тут же заметил:

– А вас, Лена, просто не узнать!

– Да что вы, товарищ Гамов! Это вы, по-моему, стали серьёзнее. В Басре вы обращались на «ты», а сейчас…

Пётр быстро собрался:

– Потому что вы тогда была щупленькой и на «вы» тебя не хватало.

– Просто я тогда была после тифа, а сейчас восстанавливаюсь, прихожу в себя.

– Ребята, вас там, кажется, пытаются строить, – указывая рукой на пустую самолётную стоянку, где начальник штаба полка выстраивал прибывший полк, крикнул один из сослуживцев. – Двигайте туда, главное, что вы добрались.

– Да, нам действительно нужно в строй, – поддержал Гамов, – пошли, Саня.

Наскоро, в улыбках, пожали друг другу руки и разошлись на время.

Авиабаза «Ладд-Филд»

Гостеприимно встреченные союзниками, советские специалисты разместились в казармах местной авиабазы. Для лётного состава было выделено несколько коттеджей, которые, как две капли воды, были похожи друг на друга. На первом этаже каждого был большой общий холл с камином, на втором – спальни. Конечно, о таких условиях наши люди и не мечтали. В большинстве своём они были фронтовиками, а на фронте, как известно, не до комфорта.