Пионеры воздушных конвоев - [18]

– Самолёта нет.

– Ну, а поскольку вы всё равно остались безлошадными, то откомандировываетесь в тыл, на завод, там получите новую машину и опять в бой.

– Спасибо, товарищ майор, не волнуйтесь, ваше доверие оправдаем, – обрадовано в два голоса заверили лётчики. Ещё бы, такая удача, совершенно новый самолёт, это ведь совсем не то, что летать на латаных-перелатаных машинах.

Наскоро собравшись, получив командировочные документы, они отправились на ближайшую железнодорожную станцию. Ни Александр, ни его командир экипажа не знали и знать не могли о том, что Ставкой принято было решение о подготовке к выброске большого воздушного десанта под Вязьмой. Не предполагали и того, что они вошли в состав тех, кто будет этот десант бросать. Так они оказались в товарном вагоне, переоборудованном для перевозки людей, который был прицеплен к составу с железнодорожными платформами. Этот состав, разгрузив у линии фронта новенькие «тридцатьчетвёрки», отправлялся в тыл за новой партией техники и личным составом.

Было раннее утро или, скорее, поздняя ночь, когда Саша проснулся. Его разбудил скрежет колёс. Он понял, что поезд начал резкое торможение, по всем признакам состав приближался к станции. Стук колес на стыках звучал все реже. Саша открыл глаза: у буржуйки, на колченогом табурете, за таким же колченогим столом сидел боец, который пытался писать кому-то письмо при тусклом свете коптилки. При этом он часто и старательно слюнявил химический карандаш, от которого все губы у него были синефиолетового оттенка. Печка, сделанная из металлической бочки, светилась в полумраке вагона ярко красным пятном. По всему было видно, что угольных брикетов для прожорливой буржуйки дневальный не жалел. Состав дернулся и с немыслимым шумом и грохотом остановился, разбудив всех, кто еще спал.

Соскочив с нар, Александр хлопнул дневального по плечу:

– Все обманываешь несчастных девушек? Помоги-ка мне лучше дверь открыть.

Вдвоём откатили дверь теплушки. Ее открыли настолько, чтобы образовавшаяся щель смогла пропустить через себя человека. Саша выглянул наружу и, спрыгнув на землю, огляделся. Мороз был таким крепким, что перехватило дыхание. Состав стоял на каком-то запасном пути, пропуская мимо себя эшелоны к линии фронта. Из других теплушек тоже выпрыгнули несколько человек, чтобы глотнуть свежего воздуха и размять ноги. Впереди по ходу поезда угадывалась станция. Отдельные бойцы, кто с чайником, кто с котелком, побежали к ней, чтобы за время стоянки раздобыть кипятку.

Станция, в целях соблюдения светомаскировки, была полностью затемнена. Лишь далеко впереди светилась одинокая лампочка, которая освещала место заправки паровозов водой. От нее вертикально вверх, до бесконечности, поднимался светящийся столб. Искрящиеся голубыми искрами кристаллы влаги, превратившиеся от мороза в микроскопические льдинки, преломляясь в электрическом свете, создавали иллюзию прожекторного луча. Это было красиво.

Уходящий в небо столб света напомнил ему ночное берлинское небо, рассеченное прожекторами, шарящими по нему в поисках советских бомбардировщиков, налетевших на германскую столицу. Тогда, на его глазах в перекрестие этих прожекторов попал самолет, на котором штурманом летал его земляк и друг по училищу Мишка Скворцов. Вражеские зенитки подожгли машину, и она ярким факелом рухнула на землю. Это была первая потеря близкого человека, которая произошла на его глазах. Саша до сих пор не мог забыть ни того полета, ни Мишку Скворцова, ни тех, ставших ненавистными лучей прожекторов.

Проходящий по параллельному пути воинский эшелон дополнил картину звуковым эффектом. В перестуке колес ему явно слышался собачий лай немецких зениток. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Проходящий эшелон пролетел мимо, подняв за собой тучу снега, которая с огромной скоростью понеслась вслед за ним. Стало тихо. Станционный громкоговоритель хрипло вызывал начальника станции к телеграфу.

Внезапно рядом с собой Александр услышал, что к нему обращаются.

– Товарищ младший лейтенант, – стоянка не меньше двух часов, я сейчас сбегаю за кипятком, а потом приглашаю на горячий чай, есть сухари, а у вас может быть и шоколад найдётся?

Боец-дневальный, с которым он расстался всего минуту назад, намекал на его принадлежность к авиации, где лётному составу выдавали шоколад.

– Спасибо, я погуляю, пока стоим, а чайку попьём, когда тронемся. Дойдя до головного вагона и развернувшись в обратную сторону, Саша увидел, что позади их состава, на параллельном пути остановился другой эшелон. В предрассветных сумерках проглядывались вагоны-теплушки, из которых начали выпрыгивать люди.

Пустынная до того платформа вскоре стала похожа на потревоженный муравейник. Подойдя поближе, он увидел, что хаотичное на первый взгляд движение имело какой-то порядок. Выпрыгнувшие на землю бойцы не просто куда-то бежали, а, подчиняясь чьим-то командам, собирались в отдельные группы, строились и куда-то уходили.

Александр не был любопытным, он не интересовался обычно теми действиями, которые его не касались. Но здесь что-то удерживало и не просто удерживало, а тянуло туда, к этим людям. Он подошел к месту выгрузки и пошел вдоль вагонов, всматриваясь в помятые, не выспавшиеся лица бойцов. Это были необстрелянные резервисты. Их выдавали и возраст, и неуверенные движения, и внешний вид, который явно указывал на то, что военная форма надета на случайных людей, не умеющих носить ее, и что случилось это совсем недавно.