Пионеры - [24]

— Каким? — на правах коменданта спросила Вера.

— Потом скажу, — ответил Вовка-большой. — Сперва вербовку провести надо.

Феликс Кудрявцев насторожился. Он всегда настораживался, когда не ему, а кому-нибудь другому приходила в голову интересная идея.

— Давай, — сказала Вера, — проводи.

— Кто хочет записаться… — Вовка-большой прищурился: он любил эффекты. — Кто хочет записаться в трубочисты?

Феликс фыркнул. Остальные переглянулись. Шутит вожак, что ли? А если не шутит, что ж, они не против. Не все же в космонавтов играть. Можно и в трубочистов. Интересно даже. Вот только как играть? В космонавтов просто: напялил скафандр, залез в ракету и сиди, воображай, что несешься в безвоздушном пространстве. А в трубочистов? Не лезть же ради игры на крышу?

Оказалось, лезть. Именно крышу, и не какую-нибудь, а крышу сапожной мастерской имел в виду Вовка-большой, когда вербовал друзей в трубочисты.

Лезть так лезть. С Вовкой-большим они готовы пройти огонь, воду и печные трубы.

Феликс Кудрявцев счел необходимым вмешаться. Нет, он не стал возражать против вербовки в трубочисты — сам первым записался, — он просто спросил у Вовки-большого, какими орудиями производства, кроме пары рук на брата, они располагают?

— Кроме пары рук, — обрезал насмешника Вовка-большой, — нужна еще одна кошка.

Вовка-маленький, вертевшийся под ногами у больших, вдруг взвизгнул и, разбрызгивая осенние лужицы, со всех ног понесся к дому.

Гарнизон переглянулся: «Чего это он?» Ребята недолго терялись в догадках. Подбежав к дому, Вовка-маленький схватил рыжего котенка, гревшегося на осеннем солнышке, засунул за пазуху и погрозил кулаком Вовке-большому. Гарнизон рассмеялся. Он-то догадался, какую «кошку» имел в виду Вовка-большой — железную, на которую наматывают тряпку, прежде чем сунуть в трубу.

«Кошку» поручили сделать Мите Удальцову — он и не то еще мог! Веревку поручили достать Вере Дюжевой, освободив от всего дальнейшего. И на следующий день утром отправились на операцию. Утро, правда, еще не начиналось, но по тому, как свет брал верх над тьмой, чувствовалось, что оно вот-вот подоспеет. И оно подоспело: пришло вместе с солнцем, осенним лежебокой, с трудом разбуженным объединенным хором равелатских петухов.

К сожалению, петушиный хор разбудил не только солнце. Одновременно с ним проснулись и дворники и первым делом принялись обозревать свое дворово-уличное хозяйство. Вот тут один из них и узрел нечто из ряда вон выходящее: четыре силуэта на крыше дома, где помещалась сапожная мастерская. Интересно, что они там делают? Дворник присмотрелся и сразу сообразил: «силуэты» пытались спихнуть с насиженного места печную трубу. Зачем? Ну, конечно же для того, чтобы проникнуть в сапожную мастерскую. Мешкать было нельзя. Дворник свистнул. Вдали, как петух петуху, ему откликнулся другой свисток. И вскоре — важный и усталый после ночного дежурства — появился милиционер Еремин. С его помощью «силуэты» были сняты с крыши и под конвоем препровождены в поселковый Совет.

И вот они стоят перед успевшим прийти в себя председателем. Председатель скользит взглядом по лицам «пигмеев» и вдруг спотыкается: «Вовка, сын…»

Лицо у председателя каменеет. Вовка-большой улыбается. Он всегда улыбается, когда отец сердится. Но улыбается по-разному: виновато, если натворил что-нибудь; вызывающе, если не чувствует за собой вины.

На этот раз Вовка-большой улыбается вызывающе. Отец догадывается: лазал на крышу неспроста. И уж конечно не из озорства. Зачем же? Ах да, «пигмеи» назвались трубочистами…

Председатель задумался. В свое время он тоже был пионером. И у них были звенья по интересам: звено юных переплетчиков, звено юных авиамоделистов, звено юных животноводов… Вот только звена юных трубочистов, кажется, не было. Да и какой интерес в чистке труб?

Он так и спросил у «пигмеев»:

— Какой интерес в чистке труб?

«Пигмеи» один за другим пожали плечами, из чего председатель заключил, что особого пристрастия к печным трубам они не питают. Тогда председатель грубовато поинтересовался, какой черт занес их на крышу?

— Не черт, а башмак, — сказал Вовка-большой.

— Который каши просит, — уточнил Феликс Кудрявцев и, видя, что даже после этого уточнения председатель все еще пребывает в недоумении, сказал: — Митя, покажи дяде Пете ножку.

Митя показал. Но и это не рассеяло тумана в голове председателя. Башмак как башмак. Только худой. Неужели он, этот худой башмак, мог загнать четверых вполне здоровых ребят на крышу?

— Его не взяли в починку, — сказал Вовка-большой.

— Потому что испортился дымоход, — поспешил выскочить Митя.

— И мастерская закрылась, — вздохнул Степа Варенец.

Наконец-то председатель все понял. Он снял трубку и вызвал мастерскую. Мастерская не ответила. Тогда он назвал другой номер и вызвал к себе товарища Чумакова, заведующего коммунальным хозяйством.

Товарищ Чумаков, круглый и лысый, влетел в дверь, как мяч в ворота. Увидев «пигмеев», он дико вскрикнул:

— Кто это?

— Трубочисты, — скривился председатель. — У тебя, я слышал, нехватка.

— Смеешься, — сказал товарищ Чумаков, — а у меня действительно нехватка. То есть ни одного нет. Сапожная мастерская стала…