Пионерский гамбит - [26]
Мысли крутились в голове и по дороге обратно, и пока я брызгал на себя водой из уличного крана, потому что душ здесь вроде бы был, но во-первых он где-то в отдельном здании, а во вторых — ходить в него можно будет только по строгому расписанию, которое пока что не повесили. Так что гигиена была походно-полевая.
Впрочем, совершенно неожиданно для меня самого, это вся бытовая примитивность не доставляла мне ровным счетом никаких неудобств. Когда я мысленно представлял себе туалет типа «дырка в полу» или такой вот крантель над жестяным корытом вместо душевой кабины и ванны с гидромассажем, то содрогался. Я же слишком стар для этого дерьма! Мне нужен ортопедический матрас, подушка с эффектом памяти, фильтр для тройной очистки воды, горсть минералов и микроэлементов в таблетнице. И все это только затем, чтобы чувствовать себя... ну... сносно. И вот сейчас. Я спал на продавленной панцирной сетке, меня намазали пастой ночью, ел еду, приготовленную в котлах, которые... Нет, зачем я сразу думаю про столовую плохое? Может там как раз отлично выполняются санитарные нормы! Впрочем, даже если нет...
У меня не болела голова. Не ныли колени. Не стреляло в пояснице. Отсутствовали еще какие-то мелкие неудобства, которые с возрастом просто перестаешь замечать.
Правда теперь этот юный растущий организм все время требовал еды. И вот сейчас как раз уже активно начал об этом напоминать. Хотя он еще на зарядке начал, но у меня там голова была другим занята.
Зато по дороге в столовую в этот раз я успел заметить, как работает отрядный коллективный разум. Шагающие впереди о чем-то быстро пошушукались, потом две девчонки пробежали вдоль строя и быстрым шепотом сообщили сегодняшнюю речевку:
Раз-два! Мы не ели!
Три четыре! Есть хотим!
Открывайте шире двери,
А то повара съедим!
На завтрак нам полагалась молочная пшенная каша, два пластика сыра, вареное яйцо, кубик замерзшего масла и какао. Я сосредоточенно воевал с твердым как камень маслом, пытаясь намазать его на хлеб алюминиевой ложкой. Ложка тупая, так что отрезать пластики не получалось, хлеб крошился, крошки налипали на масло, а сам бело-желтый кусочек норовил выскользнуть и плюхнуться под стол. Еле успел поймать.
— Крамской, — на плечо мне легла тяжелая рука. — Есть разговор, никуда не уходи после завтрака.
— Да я вроде и не собирался... — в конце концов у меня получилось расколоть вредный кусок масла пополам.
— На всякий случай предупреждаю, — Прохоров направился к торцу стола. — Народ, после завтрака собираемся в отряде, будем репетировать номер!
Второй день в лагере проходил гораздо проще, чем первый. Про разговор Прохоров благополучно забыл, потому что был занят репетицией, в которой я тоже участвовал. Тихий час я блаженно валялся на кровати. То дремал вполглаза, то смотрел в потолок. Благо я попал не в отряд к десятилеткам, которые стоят на ушах в сончас и устраивают бои на подушках. Четверо из моих сопалатников скучковались вокруг кровати Мамонова и о чем-то шепотом перетирали. Про загадочную тетрадь в рюкзаке я вспомнил уже только к полднику, так что заглянуть в нее не успел.
А после булочки и чая на полдник, собственно и должно было состояться торжественное открытие первой смены пионерского лагеря «Дружных», ради которого мы и тащили в клуб простыни, добытую в столовой большую крышку от котла, и картонные языки пламени, старательно сооруженные девчонками. Шпаргалка с текстами песен — в кармане шорт. Ну и умеренное любопытство тоже наличествовало. Хотя я и подозревал, что этот смотр художественной самодеятельности мне надоест примерно через три минуты после начала.
Клуб, он же кинотеатр, он же актовый зал для торжественных и не очень мероприятий, был просто здоровенным залом с деревянной сценой. Сейчас в нем были установлены ряды стульев. Деревянных, с неудобными сидушками и спинками, скрепленных металлической рамой по четыре штуки. При необходимости зал зрительный простой мускульной силой нескольких человек превращался в танцплощадку. Но вроде как сегодняшние танцы после ужина собирались проводить на открытой площадке, потому что погода хорошая и нет необходимости прятаться под крышу.
Когда мы явились, зал был уже битком. Во всяком случае, мне сначала показалось, что он забит под самую крышу. Разновозрастные дети вели себя вполне предсказуемо — стояли на ушах, носились друг за дружкой, верещали, топали, хлопали и создавали прочий шум. Унять из никто особенно не пытался, мероприятие еще не началось.
— Вон туда пойдем, — ткнул меня в плечо Прохоров и указал на дальний край зала, где из стены выступала узкая приступочка-карнизик, с которой можно будет видеть сцену, а не затылки впереди сидящих. — Мы выступаем седьмыми, так что пока можем поговорить.
— Угу, — кивнул я. Интересно, чего он ко мне прицепился? Я вроде никак не выказал свое стремление быть пионером-активистом?
— Малявки нам не соперники, — говорил Прохоров громко, почти кричал. — Нам нужно следить только за четырьмя отрядами.
Что ответить, я пока не знал, поэтому просто кивнул. Видимо, тут имело место быть какое-то важное соперничество внутри лагеря, чтобы показать, кто из пионеров самый пионеристый. И для Прохорова по какой-то причине вести к победе второй отряд стало прямо-таки идеей фикс. Пионерский дух и все такое? Стремись быть лучшим во всем? Или что там правила пионеров говорят?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
Меня предали те, кому я доверял больше, чем себе. Мое имя вычеркнули со страниц истории, а уста мои замкнули чарами, чтобы я никогда не смог рассказать правду о той смуте. Весь мой род приговорили к смерти, но мне достался приговор более жестокий — ЖИЗНЬ. Я должен был жить и безмолвно наблюдать, как Российская Империя существует без меня. Но я не сдался. Я ждал почти полвека, чтобы получить возможность отплатить предателям той же монетой. Могущественная сила отправила меня на сто лет назад, в тело одного из моих родичей.
"Наш корреспондент трагически погиб, выполняя задание редакции..." — напишут завтра в новостях. Только я этого не увижу, потому что разбился об бетонный пол цеха заброшенного завода. Я упал с огромной высоты. Но почему-то не погиб, а провалился во времена позднего Советского Союза. И попал в тело только что получившего диплом факультета журналистики парня, которого распределили в заводскую многотиражку. Ах как иронично! Где же я так нагрешил-то, что колесо Сансары снова отправило меня работать в прессу?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Астронавт Ларри Штар медленно умирает в космическом госпитале на орбите Марса. Ларри мучает тайна гибели отца и миссии «Марс-2061», которой тот руководил. В мире, где человек передал искусственному разуму свое исконное право давать имена и названия всему, что встречает, любой смельчак, противостоящий системе, подлежит уничтожению. Ларри хочет доказать причастность правительства к гибели миссии, но у него мало времени…
В учебном пособии рассмотрены такие вопросы, как определение масштаба карты и сторон горизонта, ориентирование по звуку и свету, особенности определения местоположения ночью, что позволяет выбирать правильное направление движения в природной среде. Учебное пособие предназначено для спортсменов, туристов, работников объектов туристской индустрии. Пособие подготовлено при сотрудничестве с ЧОУ ДПО "Учебный центр "Академия безопасности".
Жизнь до отъезда в США описана автором в мемурах "Моя наша жизнь". Прожив в США более 20 лет, автор на основании личного опыта сравнивает типичные жизненные ситуации, как они бы выглядели в США и России, особенности поведения, социальные аспекты и общее биополе обеих стран. При этом сравнивается только то, что поддается сравнению, без намерения ставить отметки, где лучше. Все фото – из архива автора.
Период испанских Габсбургов называют «Золотым веком Испании». В 1700 году со смертью Карла II Околдованного, одного из самых инфантильных, слабых и измученных болезнями императоров, золотой век закончился, пришедшая на его смену изнурительная война за испанское наследство разорила некогда великую империю. Сейчас мы постараемся ответить на следующие вопросы: Кто и почему “околдовал” императора Карла II? К чему приводят кровосмешения в родословной? Как бесплодный, инфантильный наследник престола развязал крупный европейский конфликт начала XVIII века?
Стоит взглянуть на карту Евразии, и тогда даже школьнику становится понятно, что НАТО и их приспешники пытаются замкнуть вокруг России большое кольцо - от Швеции и Финляндии до Казахстана. Политологи называют эту стратегию кольцом Анаконды... Приведем лишь несколько фактов: Прибалтика, Польша, Румыния, Болгария и Молдавия проводят массовые учения НАТО с участием западноевропейских военных; на саммите НАТО в Варшаве принято решение о размещении постоянного контингента в вышеуказанных странах...
Для нашего человека не существует невыполнимых задач. Надо помочь старушке и изгнать из квартиры разбуянившийся полтергейст? Легко…