Пионер, 1949 № 11 - [6]
2. Отчётный доклад промысловой артели «Опёнок».
После доклада товарищеский ужин на 15 персон».
Уха сварилась, грибы зажарились, и мы первый раз сели ужинать все вместе за одним столом, у нас в комнате. Хлеб нарезали на одну общую тарелку. Аграфену Даниловну усадили на почётное место, поставили перед ней чугун с ухой, и она, как мать, наливала всем в тарелки уху.
Ребята рассказывали, как они ловили рыбу. У них там столько приключений было! А может быть, они и выдумывали что-нибудь для веселья.
Мы смеёмся, а Аграфена Даниловна унимает нас:
- Да что вы, как гуси, гогочете! Уха-то стынет!… Вася, Федя, давайте, я вам подолью.
А мы ещё пуще смеёмся:
- Ага! Вот они объявились, любимчики Аграфены Даниловны!
- А что ж, разве плохи? Уж я выберу, не промахнусь!
И разошлась наша Аграфена Даниловна, сама стала шутить с нами.
На другой день была суббота, а нам уже и домой не так хотелось уходить.
В понедельник у нас получилась неприятность, пустяковая, а всё-таки неприятность. Вечером мы пилили и кололи дрова. Наработали хороший аппетит. Сели ужинать все вместе в нашей комнате, всяк из своего чугунка. Не было с нами одного Юрки Скворцова. Он относил пилу завхозу.
Вася Толчёнов… Вы его не видели? Он с виду ленивый, рассеянный, а за что ни возьмётся, скорее всех сделает. Всегда первый выучит уроки и других подгоняет. С Федей они большие друзья. С ним-то и случилась неприятность. Налил он супу, съел, стал выливать остатки, опрокинул горшок над миской, в миску плюхнулся кусок мяса. А Вася вдруг покраснел и ложку бросил на стол.
- Фу ты! Да ведь это я чей-то чужой… Я мяса не варил.
И как раз в это время Юрка Скворцов несёт из кухни горшочек с таким видом: «Ну уж и покушаю сейчас!». Поставил на стол и тоже в недоумении: горшок-то не его.
- Это я, Юрка!… Ты уж извини!… Я мясо-то ещё не ел!…
Юрка был недоволен, хоть и старался сделать вид, что ничего не произошло:
- Да ешь и мясо. Подумаешь, дело какое! А нам смешно и досадно. Досадно, что так с Васей случилось, и смешно, что Юрка рассчитывал всласть поесть и с носом остался.
Утром идём в школу. Мы с Федей немного отстали от ребят. Он говорит.
- Как неладно вчера получилось! До чего мне надоели эти наши чугунки! Честное слово, взял бы и шарахнул их со стола, чтоб и духу их не было. Живём все вместе, учимся вместе, всё делаем вместе, а как за еду, так все врозь. Как единоличники какие!
- А давайте сложим все продукты и будем варить в одном чугуне. Это ведь в голову не приходило, а я уверена, все согласятся.
- Нет, надо поговорить с Сергеем Александровичем, пусть он прикажет, чтоб никаких чугунков этих не было. Понимаешь, его-то ребята послушаются.
Сергей Александрович как раз стоял на крыльце с ребятами. Мы отозвали его в сторону. Он выслушал, обнял Федю за плечи и говорит:
- Милый мой, дома-то начинают строить не с крыш, а с фундамента. Крыша на воздухе ничьим приказом держаться не будет. И вам прежде всего надо подвести фундамент, сколотить в общежитии хороший, дружный коллектив, чтоб все были, как один, и тогда уж предложить ребятам. Надо и родителей спросить, чтобы не было никаких недоразумений. Ну, бегите в класс. Звонок уже был.
Погода все дни стояла тёплая, солнечная. Мы то в лес ходили всей школой, собирали жёлуди и сдавали в лесничество для посадки з степных областях, то картошку копали, помогали колхозу, то деревья сажали вокруг общежития, всё время были в работе. А вечером сидели на крыльце, пели песни и рассказывали разные истории. Вечера тоже тёплые, звёздные были. Через несколько дней Федя говорит мне:
- Ну, сегодня после ужина попробую, поставлю вопрос о ликвидации чугунков. Я всех изучил, знаю, кто будет возражать. Вы с Таней поддерживайте меня понапористей.
Сели мы ужинать. У Феди вид торжественный, как будто перед боем. А боя-то и не получилось.
Когда мы ужинали, вошла Аграфена Даниловна, встала у двери и закачала головой:
- Господи, на столе-то у вас!… Как в горшечном ряду на базаре!
Все засмеялись, а она:
- Вам-то смешно, а мне каково орудовать с четырнадцатью чугунками, с такой мелочью, да ещё мой пятнадцатый…
И вдруг Юрка, тот, кого мы больше всего опасались, говорит:
- Да выкиньте вы их, Аграфена Даниловна, за дверь, варите в одном чугуне!
- Конечно! Конечно! Чего вам мучиться! - загалдели ребята.
Федя глянул на меня и захохотал.
- И вы все… все согласны? - закричал он, вскакивая.
- А почему же не согласны? Конечно, согласны!
- Ура-а! - закричал Федя, и все ребята за ним. - Горшечный ряд ликвидируется!
- А уж мне-то как хорошо! - обрадовалась Аграфена Даниловна. - Вы только картошку помогайте мне чистить, да дров и воды наносите, а с остальным я сама управлюсь.
На другой день в субботу, после уроков мы вчетвером сразу же ушли домой. Федя был весёлый, всю дорогу балагурил и вместе с Васей сочинил смешную былину о нашем житье-бытье в общежитии. Вот какую:
Как во славном селе во Кущовке Жили добры девицы да безусы молодцы, С Аграфеной свет Даниловной. Уж как брали они грозны палицы, Выходили войной на горшечный ряд, Как шарахнули со всей силушкой, Так и брызнули черепушечки, Зазвенели, полетели, словно пташечки! В понедельник утром приехали мы в общежитие. Смотрим, Аграфена Даниловна на столе у печки выстроила в ряд чугунки, а рядом поставила большой чугун и спрашивает:
