Пинка Удаче - [26]

Александр Сергеевич Пушкина, готовясь писать «Историю Петра», извлек и занес к себе в рабочую тетрадь «мимоходную» архивную запись, датируемую осенью 1705 года: «В П.Б. к Ивану Матвеевичу(?) о изведении воды к фонтанам и чтоб перебить ту речку, которая идет мимо моего двора.»

Сей непонятный Пушкину Иван Матвеевич — не кто иной, как Иван Матвеев, он же Иван Матвеевич Угрюмов, первый владыка и распорядитель кусочка болотной петербургской почвы, ныне знаменитого на весь мир Летнего сада, сквозь грязно-бурые, — все в пыли — а когда-то любовно вызолоченные решетки которого, ныне летят наружу серые липовые, дубовые листья, опилки, огрызки, сизые углеводородные туманы смога, заполошные вскрики и скрежеты всяких-разных механизмов. Реконструкция, так это называется в официальных документах, но для историков, для горожан, да и для гостей города, сущих в разговорном русском языке, под эту старейшую питерскую традицию придумано другое, намного более поэтическое обозначение: «Седьмая молодость»!

Согласно указу Петра Великого, который и поныне имеет силу в питерских пределах, один раз в пятьдесят лет все насаждения Летнего сада, включая деревья, кустарники, клумбовые цветы и травы, напрочь удаляются из земли, с тем, чтобы насадить туда новые… Ладно цветы и травы — они коротко живут и быстро восстанавливаются, немногим медленнее подрастают кустарники, — а вот попробуй липу вырастить из малого саженца!.. Или — паче того — могучий дуб. Странный указ; иные исследователи доказывали, что непродуман он был, чуть ли не случайным образом написан чиновными людьми под пьяную диктовку Петра, а кто-то пытался рассмотреть в нем дополнительные тактические военные замыслы, нечто вроде маскировки противу коварного шведского или иного какого сикурса вражеского, но подавляющее большинство городских ученых-историков всех поколений твердо стояло на своем: если Петр Великий задумал, если он повелел, если вдова-императрица Екатерина Алексеевна подтвердила волю мужа, да еще и объяснить соизволила — так и быть должно, значит, именно так и нужно, и правильно, и нечего тут попусту дискутировать, иные объяснения искать…

Ну, точь-в-точь как дщерь Петрова, развеселая государыня Елизавета Петровна, очень не любившая рассуждать и размышлять над сложностями жизни!

В бумагах Петра Великого сохранились копии якобы подлинников двух писем от Петра к Меншикову, вернее обрывков от оных, долгое время лежавших в архиве князя Волконского. Первое послание (оба писаны из Сум в середине января 1709 года):

«Мейн бесте фринт.

Паки великую имеем нужду в приезде вашем, но не так чтобы ныне, а прежде поход в Ах(тырку?) управя… (Далее следует пропуск, часть текста безвовратно утрачена)… а 60 древ дубовых, что для сада, шведам не достались, однакож оныя купно подсушены до смерти, так шведы зело нам докучили, земли же их мы хотя побрали и фут взяли, да голы стоят по сих… Мешкота сия зело нам в досаду. Для бога прошу, чтобы вы поспешали… (неразборчиво) понеже Кикин нам для иного дела надобен… (Далее следует пропуск, часть текста безвозвратно утрачена)

Второе письмо, написано, вероятно, чуть позднее, дата неизвестна:

…(пр)еслушникам же учини жестокий штраф и разорение, да смотрите, чтоб ручныя пилы загодя сюда прислать, да полпива доброго… (далее следует пропуск, часть текста безвозвратно утрачена)… да берега оные вдоль Малой речки насыпною землею поднять, чтобы вода не портя проходила, гаванец же напротив тог… (Далее следует пропуск, часть текста безвозвратно утрачена)…И чтоб по указцу тому каждые пятьдесят лет землю сию впредь допуста обирать, да сызнова древами усаживать, дубом и еловыми, и иными, фонтанов же, и дорог, и пруда и протчего купно с древами отнюдь не разоряя, кроме как по отдельной надобности…»

Долгое время списки этих двух писем хранились в ЦГАДА, почему-то объединенные под номером 2980, но влиятельные историки, специалисты по эпохе Петра, подвергли сомнению аутентичность этих списков подлинникам, бесследно исчезнувшим еще в девятнадцатом веке, и позднее списки двух вышеуказанных писем заменили иным документом, «Дупликатом» письма от Петра Стрешневу.

Тем не менее, факт остается фактом: чуднОе повеление Петра, обращенное к потомкам, неоднократно подтверждали своим словом и первый губернатор Санкт-Петербурга Александр Меншиков, и вдова государя Екатерина Алексеевна: каждые пятьдесят лет, начиная с одна тысяча семьсот десятого года, все деревья Летнего сада и все кусты должны выкорчевываться, а взамен им следует приживлять новые саженцы. Для чего, зачем сие было нужно? Вдова-императрица, приближенные императора, «птенцы гнезда Петрова» вспоминали и домысливали всяк по-разному, однако и общее разумное было в тех объяснениях: де, мол, государь считал, что деревья, как и люди живут свой срок, рождаясь, старея и умирая, однако век их куда как более долог, нежели у человеков, иной дуб, иная липа живут и сто лет, и двести, и более того. Стало быть, горожанин, в Петербурге родившийся, может всю жизнь свою прожить и не узреть того садово-паркового произведения искусства, что был явлен миру изначально, каким его выстроил Петр, но ежели строго делать по повелению государеву, то почти всякий сможет насладиться постепенными изменениями в облике Летнего сада, его разнообразной красотой, которая может быть равно присуща и юности, и зрелости.