Пинка Удаче - [12]

Верхний вестибюль Комендантского проспекта имеет четыре выхода наружу, Луку в этот раз, и как обычно, понадобился тот, что «направо-налево», поближе к Комендантской площади и проспекту Ильюшина.

— Ой — йё-о! Ка-ззёл… — Плечу было больно, слова сами вылетели сквозь лязгнувшие зубы, но все-таки Лук был не прав: такие оскорбительные слова всуе не произносят. Просто Лук был слегка разгорячен милыми его сердцу воспоминаниями о Парижской весне… Но, с другой стороны — пьяный парень, здоровенный такой, ростом чуть повыше Лука, но, такой… плечистый, накачанный, масса — явно за центнер, намеренно вел себя нагло: пер напролом, пиная и расталкивая прохожих, среди которых оказался и Лук. Чувак был изрядно «под балдой», однако на «козла» среагировал чутко и без задержки: развернулся и молча пошел на Лука. Того пробила запоздалая жуть, но — поздно каяться за свое ответное хамство: конфликт начался.

Уж что-что, а это отличие Парижа от Петербурга давало о себе знать по возвращении домой немедленно, еще в Пулково: уровень агрессии в питерском воздухе, конечно же, не изменился за неделю, он все тот же дамоклов меч, что и прежде, однако, в Париже, ежели по российским меркам считать, его нет, или почти нет, а дома — вот он! — всегда присутствует (кроме разве что Новогодней Ночи, когда и дети, и взрослые бескорыстно и поголовно каждому рады, со всеми дружелюбны, согласно заветам деда Мороза и Снегурочки), всегда над головой, но ты-то успел от него отвыкнуть! Да и невозможно, по большому счету к этому привыкнуть: сколько Лук помнил себя — всюду он был рядом, этот призрак возможной агрессии, в армии, на дискотеке, в стройотрядах, в экспедициях, в шалманах, в метро…

Все трусят перед боем, но лишь победители умеют это помнить; главное в драке — встретить, не прогнувшись, одно-единственное первое мгновение, дальше дело идет веселее. У Лука аж поджилки задрожали от решительной поступи пьяного амбала в его сторону, но Луку доводилось побеждать в случайных уличных и кабацких драках, и не однажды, поэтому — страх страхом, а… Как говорится — глаза боятся, руки делают… Левая ладонь словно бы сама сжалась в кулак и прыгнула вперед, надо лишь не мешать удару и поддержать его разворотом корпуса, то есть, согласно законам физики, вложить в него массу тела и дополнительную скорость… Ну а что тут еще сделаешь? Все главные слова уже сказаны, дополнительная брань и крики бессмысленны. В табло, в челюсть! А там уже можно будет шевелить руками и ногами по обстановке, что называется: отмахиваясь, либо наоборот, на добивание… Руку тряхнула острейшая боль, но не в костяшках пальцев, а в запястье, Лук успел испугаться: перелом! Или нет, или вывих?.. С одной рукой в драке — ой, худо! По счастью, противник Лука не воспользовался предполагаемым преимуществом: он покачнулся, несимметрично расправив поперек широкого тела руки-крылья, его повело влево, шаг, другой — и, к величайшему облегчению Лука, парень упал. И упал-то весьма удачно: не грянулся навзничь на каменный пол затылком со всей дури, но сначала согнулся, рефлекторно загородив обеими ладонями рот и челюсть, осел на задницу, завалился на спину с подогнутыми ногами и сразу же перевалился на бок.

Лук пребывал в адреналиновом оцепенении совсем недолго, считанные секунды: вот поверженный зашевелился, застонал окровавленным ртом, голову пытается поднять.

— Очхор! — мысленно крикнул самому себе Лук, — валим отсюда! И срочно, менты повяжут — мало не покажется!

Лук на всякий случай хлопнул по левому карману джинсов — ай, больно руке! — бумажник при нем, а в бумажнике членский билет «Союза российских писателей» — от ментов хорошо помогает… Но лучше не рисковать даже и при наличии билета. Лук сунул саднящие пальцы левой руки в карман куртки, правою извлек из нагрудного кармана очки для чтения, нацепил их на нос — и покинул место происшествия, шагая размеренно, солидно, отнюдь не спеша, как это и положено разумному зрелому горожанину, либеральному интеллигенту… Вовремя ушел: навстречу ему, сквозь жиденькую толпу, уже поспешали двое, дюжий мент и толстомясая ментовица… видимо, среагировали на женские вопли… Да, зрительские вопли имели место быть, без них ведь не обходится ни одна, даже самая короткая, драка в общественном месте… Молоденькие стражи порядка, весьма неопытные: все взгляды туда устремлены, в эпицентр, по сторонам не смотрят, обстановку не секут. Миновали, ура. Покуда они дойдут до места, покуда осмотрятся да разберутся — Лука уже и след простыл. Парень очевидно пьян — милиции сие обстоятельство в великое облегчение: для протокола уже зафиксирован один бесспорный виновник, ему и отвечать за нарушение общественного порядка. А вот Лук не пьет. Не употребляет ни алкоголя, ни иного какого «ширева», либо подкурки, а равно курева и колес на протяжении двадцати с лишним лет. Не завязал даже, а просто перестал употреблять, ибо… Ибо лучше заранее перестать, чем потом завязывать… Столько ребят умерли заживо от этого дела: смотришь — вроде бы Женька, начнешь общаться — труха, нежить… Говорят, надо жить проще, почему-то подразумевая под этой простотой подражание человеческому стаду, принятие присяги основным его духовным ценностям, как то: телевизор, пиво под футбол, преферанс, баня с обязательной выпивкой после пива… Нет и нет. Со стаканом просто, под стаканом пусто. Когда тебе полтинник с хвостиком, очень трудно рассчитывать, что судьба вдруг развернется в нужную позу, а удача изменит ради тебя молодым и успешным, но, тем не менее… Себе не веришь — кому ты нужен!? Вот и верь, вот и живи, вот и действуй! Лука охватила запоздалая тоска: а ведь могло обернуться иначе! Во-первых, даже если не брать в расчет осложнений в отделении милиции, парень мог оказаться проворнее — и как тогда прикажете фотографироваться? Лук, с долгой отвычки, мог промахнуться и не попасть в нужное место челюсти, он мог пропустить удар и сам упасть… Тот бы кулаком свалил, ботинками добавил!.. Ногами в лицо — это очень и очень больно! Лука передернуло от омерзительных воспоминаний, он покрутил головой и покаянно вздохнул: нет уж, Париж — это Париж, рисковать поездкой из-за собственной несдержанности и глупости никак не годится! Впредь он будет холоден как пингвин, вмерзший навеки в антарктический айсберг, спокоен, словно телефонный автоответчик службы времени в ПТС-Телеком, предусмотрителен и хитер, подобно… Пальцы нормально шевелятся, а вот кожу на костяшках свез, не меньше недели будет болеть и заживать, тут уж и к Нострадамусу не ходи. В перчатках было бы легче, но — конец марта, жарко в перчатках… А еще есть иные, черной кожи, как бы велосипедные или рокерские, «беспальцевые»… Тоже суставам удобно, в случае чего… да уже не по возрасту Луку такие носить.