Пилигрим - [69]
И только тогда… Единственный тяжелый момент, Мне, конечно, даже в голову не приходило… Я была так несчастна, так потеряна… Сабина. Сабинянка… По крайней мере хоть имя подходящее!»
Эмма снова рассмеялась.
Она стояла на берегу, усеянном галькой, и смотрела на озеро.
Сабина Шпильрейн.
Сперва она была пациенткой Карла Густава. Потом стала его ученицей. Он лечил ее от истерии.
Что это значит — Бог весть.
Одно из любимых словечек Фрейда, взятых Карлом Густавом на вооружение, поскольку его можно интерпретировать как угодно. Истерия. Сексуальная, конечно. Обремененная сексуальными фантазиями и их всевозможными выражениями. «Бедная девочка! — говорил Карл Густав. — Бедная девочка имела несчастье влюбиться в меня!»
Бедная славная девочка! Мой бедный славный муж! Бедный славный невинный доктор и бедная славная невинная евреечка с большими черными невинными глазами- блюдцами! Бедная невинная парочка, сидевшая там и смотревшая друг на друга несчастным взглядом! Что же, ах, что же нам делать?! Как что? Переспать, конечно! Это единственное правильное и истерическое решение!
Боже! И я простил а его!
Почему я его простила? Как?
Сабина хотела от него ребенка. Подумать только — она хотела от него ребенка! Она сама ему сказала. «Наше еврейско-арийское дитя любви». Это были ее слова.
Но я…
Я его жена!
Я мать его…
Я его сад.
Я…
Я.
На обед будет суп. Вкуснейший томатный суп из испанских помидоров, зеленого салата и лука, тоже из Испании. В веселом месяце мае.
Английский… Все кругом английское. Почему?
Эта женщина. Маркиза Куотермэн. Герцогиня Бор-о-Лак. Графиня Лавина. Сама леди Смерть.
Он спал с ней тоже. Зуб даю.
Он хотел ее. Думал о ней. Мечтал. Вторгся в нее, прикрывшись личиной спасителя ее друга. Интересно, сколько их было еще? Мне никогда не узнать. Пациентки, медсестры, студентки, титулованные дамы, которые отдаются во спасение… Он учреждает свое министерство культуры и начинает кампанию. Он проделал это даже со мной. Вторжение Мужа в декабре 1911 года!.. И последующая оккупация имперскими войсками. То есть его ребенком. Нашим ребенком.
Как аукнется, так и откликнется. А почему бы и нет?
Но кого мне выбрать? Садовника-испанца с густой черной шевелюрой и мускулистыми руками, который принесет мне лук и томаты, прижимая их к голому животу… Спелые сочные томаты в гнезде из курчавых волос, они брызжут соком, а сок стекает по его бедрам и…
Раз Карл Густав может, я тоже могу.
Нет.
Я Эмма Юнг. Его жена, Я Эмма Юнг' Мать его… Я его сад. Я…
Я.
Иди домой, глубоко вдохни и успокойся. Нет тут никаких садовников-испанцев. Только томатный суп. И солнечный день. Ослепительно голубой и безжалостный день.
Эмма побрела, косолапо ступая ногами в резиновых сапожках с квадратными носами, оставляя каблучками мокрые ямки между галькой. Она сложила руки под пальто, поддерживая живот. «Я несу благую весть. О новой жизни. Новое спасет старое. А все остальное не важно».
На озерной глади сидели три белые чайки.
Внутри у нее толкнулся ребенок.
Эмма улыбнулась.
— Привет! — сказала она. — На озере три белые чайки. Три белые чайки на озере, а вокруг нас… У тебя есть обоняние? Надеюсь, что да. Наш сад возвращается к жизни — и я — и мы с тобой — живем здесь в раю, и ничто, ничто, ничто на свете больше не разрушит наше счастье. Я этого не допущу.
Еврейско-арийское дитя любви так и не появилось на свет. Сабина Шпильрейн вышла замуж за русского доктора и уехала. Англичанка трагически погибла. Такой смерти Эмма не пожелала бы никому. Но главное, что маркиза ушла, превратилась в воспоминание, и все снова было хорошо.
Эмма повернулась и увидела сбегающий вниз по склону сад. Цветы, лужайки, деревья, дорожки, чуть дальше — осиновая рощица, летний домик, утопающие в тени скамейки, а за ними — сам дом, который смотрит на запад, на солнце. Во всем этом было так много надежды и так мало отчаяния, что Эмма задохнулась от счастья. Вот она я, вместе с ребенком, иду по солнечному саду моей любви с ложкой в руках, занесенной над чашкой томатного супа из Испании!
— Мне всегда нравился этот вид, — сказал Юнг. — Из моего кабинета видно примерно то же самое — деревья и горные пики вдали. Когда я устаю или чувствую себя подавленным, я частенько гляжу на них. Здесь так покойно!
— Только когда не бушует гроза, — заметил Пилигрим.
Юнг встал. Пилигрим — нет. Он по-прежнему сидел в какой-то скособоченной, неудобной позе со стаканом — уже пустым — в руках и фотографией на коленях.
— Покой меня не интересует ни в малейшей степени, — продолжал он. — Я хочу только одного — смерти. А вы мне ее не даете.
— Она не моя, поэтому я не могу вам ее дать, — сказал Юнг. — Врач по определению служит жизни. Сами знаете.
— Да, знаю. Именно поэтому от всех вас нет никакого толку. Я уже говорил, мистер Пилигрим: если хотите покончить с собой — валяйте. Раз вы так решили, я вряд ли смогу вам помешать.
— Тогда зачем вы это сделали?
— Что сделал?
— Помешали мне.
— Я не могу помочь вам умереть — и не могу позволить вам умереть, мистер Пилигрим. Вам придется достичь своей цели где-нибудь в другом месте. Вас отдали под мою опеку, и пока вы здесь находитесь, я обязан — я клятву давал! — бороться за вашу жизнь даже на смертном одре.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.