Пикник в Чумном форту - [31]

Но тут одновременно, наперебой, зазвонили телефоны у Яшки и Костика.

– Яшенька, сыночек, только не говори, что вы там, в этом ужасном форту! – кричала надрываясь тетушка Люся. – Это какой-то кошмарный сон! Вы там пропадете! Простудитесь! Вас унесет в море этот чудовищный шторм! Вы погибнете под завалами, когда на вас обрушится эта ветхая ужасная громада! Знай, таким кошмарным поступком вы убили свою несчастную мать!

Она выкрикивала все это, не сбавляя громкости и драматизма и не давая Яшке вставить ни одного слова.

– Костик, у Петьки сел телефон? – спрашивал в то же время Петин папа. – Расскажи толком, что случилось? Все живы? Все здоровы?

– Живы. Здоровы… Ой, только Денис покалечился. Остальные целые, если так можно выразиться… – сказал Костик уклончиво.

– Денис может ходить? Говорить? Он в сознании?

– Не очень… А ходить вообще не может, мы вытащили его на фанере. Можно я дам ему телефон?

– Как получилось, что вы остались в форту, расскажете потом, – сказал папа Денису. – Капитан развернул корабль, идем к вам, но сейчас шторм, трудно сказать точно, когда мы сможем добраться. Как ты? Что сломано?

– Прости, пап. Это я виноват во всем… – сказал Денис, но так тихо, что отец не смог разобрать его слов.

– Что? Что ты говоришь, сынок? – переспросил он.

– Мелкий, держи ты… Поговори с папой… Скажи, что я не знаю, что у меня сломано, думаю, много всего…

Когда Петя взял телефон, он уже не работал, замолк и погас. Вскоре отключилась и Яшкина трубка, не дав тетушке высказаться до конца.

– Папа сказал, что они в пути. Скоро придут… – проговорил Денис, немного приукрасив действительность.

– Понятно. Живой аккумулятор остался только у меня, – сказал Коля. – Я приберегу его, пока не буду включать телефон. Вдруг еще что-то экстренное нагрянет, а мы без связи.

– Куда уж еще экстреннее? – удивился Петька.

– А кто его знает? – заметил Колька философски. – Нам нужно сейчас решить, где можно обосноваться, пока ждем родителей. Еще неизвестно, сколько времени нам придется их ждать.

Стоять на причале было очень холодно. Ветер срывал одежду, окатывал ледяными брызгами. Волны яростно накидывались на стены форта – наблюдать за ними было страшно.

– В крепость я не пойду! Ни за что на свете не пойду! – твердо сказал Петька. – Пусть там теплее, и есть крыша над головой, но я больше не хочу всего этого! Я даже порога этого форта больше переступить не смогу!

Перед глазами Петьки в один миг пронеслись все испытания, призраки и мрачная, затягивающая темнота подземелья. Он запнулся и замолчал. Но объяснять никому ничего было не нужно.

– Я вообще больше никуда не пойду! Никогда! – резко вскричала Даша.

– И мы не пойдем! – сказал Яшка.

– Знаете, я тоже не псих, – угрюмо усмехнулся Колька.

– Пойдемте туда, где наш пикник был, где костер горел. Где родители были… – предложил Петька, хлюпнув носом.

Эта мысль понравилась всем. И хоть место для пикника находилось у самой воды, но было хоть отчасти укрыто от ветра стеной форта.

Дениса положили к самой стене и сели рядом с ним, чтобы заслонять собой от ледяных порывов ветра.

Костик, как только освободился от носилок, побежал к морю и долго тер там свою руку песком и вымачивал ее в студеной воде. Уже обе руки закоченели и нестерпимо болели, но он никак не мог остановиться. Ему все чудилось, что на руке у него расползаются черные пятна чумы.

– Колька, ты лучше забери свою куртку, теперь я никуда не денусь, не вывалюсь, – горестно проговорил Денис, – ты ведь совсем замерзнешь…

Оставаться в одном свитере на таком ветру было невозможно, поэтому Коля отвязал куртку и надел ее на себя, но согреться все равно не удавалось.

Все сутулились и ежились от холода и пустоты моря: не удавалось разглядеть ни бортовых огней, ни силуэта корабля. Только волны, только сердитое дыхание, только пляшущий горизонт.

Ничего, кроме теплых воспоминаний, не осталось на этом месте от их пикника. Все было убрано, все погрузили на корабль и увезли с собой. Казалось, только земля еще сохранила немного тепла от костра и присутствия дорогих людей.

2 Чума

Сиротливость. Это чувство мучило, лишая последних сил и воли. Замерзшее время как будто впало в анабиоз, застыло и не двигалось с места. Ожидание затягивалось. Начинало казаться, что родители все дальше и дальше уходят от них и, возможно, уже никогда за ними не придут.

Воспоминания о теплом родном доме – о груде наваленной вперемешку обуви в прихожей, о столе, заставленном всякой всячиной так, что иногда некуда поставить чашку с горячим чаем, о комнате с не заправленной в спешке кроватью, несделанными уроками и разбросанной одеждой – все это казалось теперь вымыслом и давней детской мечтой. Не верилось, что еще сегодня утром каждый из них был у себя дома. Вышел, радостно захлопнув за собой дверь, и приехал сюда. В Чумной форт…

За этот день каждый прожил новую жизнь, которая вытеснила прежнюю и не оставила для нее места.

Ребята жались друг к другу и молчали от избытка переживаний, от отчаяния и обездоленности. Даша плакала. Но не навзрыд, не привлекая всеобщего внимания, а тихо и горько, уткнувшись носом в свои коленки и обхватив голову руками.