Пикантное пари - [37]

– Чтобы раззадорить птиц, – ответил он ей на ухо. Видите, как они смотрят друг на друга?

И вправду, птицы яростно смотрели по сторонам, пока их качали все сильнее.

– Пускайте птиц! – скомандовал мясник, предварительно выбравшись за пределы арены.

Дрессировщики бросили птиц и также поспешно выскочили с арены. Глядя друг на друга полными смертельной ярости глазами, петухи принялись расхаживать кругами посреди арены.

– Это захватывающе! – ахнула она, подавшись вперед, чтобы лучше видеть. – Такие величественные создания! Я и не предполагала, сколько в них может быть достоинства.

София восхищенно наблюдала за происходящим, и возбуждение толпы будоражило ей кровь. Шум, напряжение, даже прикосновения разгоряченных тел – майор сейчас, казалось, был к ней ближе, чем когда-либо прежде, – наэлектризовывали атмосферу.

Вдруг один петух кинулся на другого, и толпа, словно по команде, взорвалась какофонией оглушительных криков. Внизу, у арены, активность делающих ставки возросла многократно, в то время как петухи, эти величавые прекрасные существа, внезапно набросились друг на друга с безумной яростью и жестокостью.

– О боже мой, – прошептала она, округлившимися глазами глядя на арену. Перья. Кровь. А вокруг – возбужденно ревущие, вспотевшие зрители.

Под ней качнулась скамья, но София этого даже не заметила. Она, словно зачарованная, смотрела на арену в ужасе, не в силах отвести взгляд. Одна из птиц сделала выпад, ткнув другую клювом в горло. Кровь хлынула из раны ручьем. И все же раненая птица продолжала нападать, целясь в голову неприятеля. Один яростный клевок лишил петуха глаза, на его роскошных перьях расплылось красное пятно. А мужчины вокруг нее лишь подбадривали бойцов своими возгласами.

София ладонью зажала себе рот, пытаясь сдержать тошноту. Затем она ощутила, как Энтони придвинулся к ней ближе и попытался заставить ее отвернуться от происходящего на арене.

Неожиданно для себя она вцепилась в его руку и закричала ему в лицо:

– Майор, они… они дерутся!

– Да, София, я знаю.

Его голос был мягок, но это не облегчило впечатление от того, что она только что видела.

– Энтони, они разорвут друг друга на части! А люди радуются.

– Да, я знаю.

Как он может быть таким спокойным? Он, должно быть, не вполне осознает, что происходит. Ухватившись за его лацканы, она стала его трясти, пытаясь ему втолковать:

– Но они же убьют друг друга!

– Скорее всего, умрет только один, София.

– Энтони! – закричала она, но ее слабый возглас растворился в окружающем реве.

Майор привлек ее к себе и, обняв, успокаивающе заговорил ей на ухо:

– А вы как себе представляли петушиные бои?

– Я никак не представляла…

София тяжело сглотнула, упираясь руками ему в грудь. Но не в ее силах было сопротивляться его надежному теплу, и она, содрогаясь всем телом, наконец сдалась.

– Наверное, я вообще не задумывалась, как именно это будет выглядеть, важно было только то, что это скандально. А раньше я никогда не видела… – Она глубоко вздохнула.

Это жуткое, варварское развлечение.

– Да.

– Люди дикари, раз смотрят на все это.

Он пожал плечами, но не стал ей возражать. В следующую минуту он встал и потянул ее за руку, поднимая с места.

– Мы прямо сейчас отправимся кататься.

Это не было вопросом.

София пошла рядом с ним, молча подстраиваясь под его размеренный шаг. Ее эмоции слегка улеглись, но крики петухов и возгласы людей продолжали терзать ее слух. Это неправильно. Прекрасных птиц не следует принуждать к подобному варварству.

Господи, почти как в Лондоне, где общество бросает нежных молодых девушек в змеиное гнездо, коим является высший свет! Вскоре девушки становятся либо безжалостными светскими львицами, уничтожающими своих соперниц, либо жертвами таковых. Ни там, ни здесь это неприемлемо.

Этому необходимо положить конец. Нельзя заставлять столь прекрасных птиц увечить друг друга. Это ужасно, нужно это остановить.

Но как?

Она искоса взглянула на майора. Можно было обратиться к нему, но вряд ли он ей поможет. В конце концов, он мужчина, и ей достаточно было оглядеться вокруг, чтобы понять настроения мужчин. И он, видя ее ужас, лишь пожал плечами. И все же она решила спросить:

– Майор… – начала она.

Он тут же обернулся к ней, внимательно слушая.

– Может, нам следует, гм, как-то это прекратить?

Сочувственно нахмурив лоб, он глядел на нее сверху вниз.

– Я понимаю, что вы расстроены, но, говоря по правде, петухи – бессловесные твари, для этого и выращенные. И если людей это забавляет, удерживая от более жестоких занятий, то какой от этого вред?

София обмерла.

– Вред? А как насчет вреда этим прекрасным птицам?

Майор хохотнул, крепче прижимая ее к своему боку, проходя мимо груженой телеги.

– Это петухи, София. Куры. Тех же птиц вы едите за столом.

София сжала губы, осознавая бесплодность этого спора. Он смотрел на вещи с позиции логики, воздерживаясь от осуждения всего, что приносит удовольствие другим мужчинам. Но это не то же самое, что убивать животных, предназначенных в пищу, для восполнения телесных и умственных сил взрослых и детей. Это убийство ради развлечения, и у нее оно вызывало отвращение.

Он внимательно на нее глядел, вне всякого сомнения, ожидая, согласится ли она с его заявлением или нет. Она улыбнулась, просто для того, чтобы признать разумность его суждений. Но ему, к сожалению, этого было недостаточно, и он продолжал подозрительно на нее смотреть. Однако он не мог наблюдать за ней непрерывно, и она стала терпеливо ждать возможности, пока они возвращались к экипажу майора.