Пикантная история - [14]

Конечно, он будет поддерживать своего ребенка. Как именно – можно решить позже.

Всю жизнь у Цезаря была идеальная защита от амбициозных женщин: он был обязан вступить в брак по выбору своих родителей. Сейчас ему придется рассмотреть вопрос о женитьбе на Сорче.

Если Энрике – его ребенок.

– Я не пыталась заманить тебя в ловушку в тот день, – продолжала Сорча, наморщив лоб. – Мы выпили шампанского и поговорили на личные темы. Я чувствовала… – Она вспыхнула и сглотнула, но заставила себя поднять голову и посмотреть на Цезаря. – Я чувствовала, что у нас особенные отношения. Вот почему я переспала с тобой. – Ее лицо потемнело от обиды. – Но когда я пришла в клинику, чтобы увидеться с тобой, Дайега сказала, что ты назвал меня своей последней победой.

Во взгляде Сорчи плескалась боль.

– Представляешь, что я чувствовала все эти месяцы, Цезарь, зная, что ты славно повеселился за мой счет?

Глава 3

После этого Сорча вежливо выпроводила его. Энрике нужно было поспать, и ей тоже. Она была истощена эмоционально и физически. Появление Цезаря в больнице – это было слишком много для нее.

Сорче было больно. И она была в ярости. Он хотел знать, почему она не сказала ему о беременности? Потому что она для него ничего не значила. В противном случае он сам позвонил бы ей.

Она выровняла дрожащее дыхание, спрашивая себя: а он вернется?

«Не будь дурочкой, – отругала себя Сорча. – Ты сама дала ему индульгенцию».

Сорча была готова растить Энрике одна. Тем не менее она скучала по Цезарю. Она скучала по нему все эти месяцы, скучала по его энергии, с которой он добивался своих целей, по взрывам энтузиазма перед началом нового проекта, по его удовлетворенным кивкам, если работа была проделана хорошо.

Она будет очень сильно скучать по нему.

Разве что…

Цезарь стал другим. Сейчас он словно отгородился от мира высокой стеной. Впрочем, он и раньше не был открытым человеком. Вся его семья была такой – отстраненной и сдержанной. Несмотря на латинские корни, Монтеро были начисто лишены взрывного темперамента, свойственного испанцам.

Неужели авария настолько изменила его?

Проработав с Цезарем бок о бок три года, Сорча постепенно изменила свое отношение к нему. Сначала она преклонялась перед ним, но потом влюбилась. Ей казалось, что она хорошо его изучила, поскольку была наблюдательна.

Сердце у нее заныло, когда она устроилась на кровати, вспоминая незначительные детали, которые доказывали, что Цезарь был не просто целеустремленным бизнесменом, руководствующимся логикой и научным подходом. Она видела, как он отгонял с дороги собаку, чтобы та не пострадала. Цезарь позволил ей присутствовать на его секретных экспериментах в металлургии. Они не всегда имели практическую ценность, но были ему интересны.

Цезарь редко смеялся, но Сорче удавалось рассмешить его.

Она сглотнула, вспоминая, как они распили ту бутылку шампанского, поздравляя друг друга. Это она тоже в нем обожала. Цезарь признавал ее вклад в дело, никогда не присваивая все заслуги себе.

«Завтра», – думала Сорча, когда они чокнулись в тот день. Завтра она отправит его письма с благодарностями начальникам различных департаментов. Цезарь просмотрел каждое, отмечая конкретные области достижений и одобрительно отзываясь об их деятельности. Это не было вызвано сентиментальностью, заверил он ее, когда в первый раз поручил ей эту задачу.

– Исследования показывают, что позитивный отклик гораздо лучше, чем отрицательный отзыв. Люди будут нацелены на то, чтобы совершенствоваться и дальше, – убеждал ее Цезарь.

Они отхлебнули шампанского.

– Хорошая работа с прессой, – похвалил он ее, но предупредил: – Теперь станет хуже.

– Я знаю.

Его отец занялся политикой, и все средства массовой информации, начиная с серьезных изданий и заканчивая таблоидами, из кожи вон лезли, чтобы вынюхать какую-нибудь сенсацию о жизни закрытого клана. Сорча дала себе мысленное задание не подкачать и не подвести своего босса. Она собиралась получать от него только одобрительные отклики.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Лучи солнца, проникающие в окно, расцветили приглушенные узоры на восточном ковре. Просигналил телефон Цезаря, лежащий на столе. Он настолько расслабился, что не потрудился скрыть недовольство.

Только у членов его семьи был этот номер, но Цезарь не поднялся и не попросил Сорчу принести ему телефон.

Ах да, этот номер также был у Дайеги Фуэнтес, его будущей жены.

Цезарь снова наполнил бокалы, игнорируя звонок.

Сорча, воспользовавшись тем, что внимание Цезаря было приковано к бутылке, которую он ставил обратно в ведерко, любовалась его резким и гордым профилем. Откинувшись на спинку кресла, он положил ноги на кофейный столик и, скрестив их, удовлетворенно вздохнул.

Это был их ритуал, короткое празднование завершения проекта. Через минуту Цезарь займется другими делами, а она включит диктофон, чтобы записать указания босса. Затем она примется искать в ноутбуке какой-нибудь файл или чертеж, и работа продолжится.

Но не сейчас. Сейчас время отдыха.

И у нее есть к нему дело.

– Тебе есть что сказать, – заметил Цезарь, пристально следивший за ней из-под полуопущенных век, заставляя Сорчу чувствовать себя прозрачной. Когда он научился читать ее мысли?